А вот тут антураж резко поменялся. Мы оказались в полутемной пещере уже явно естественного происхождения. Ну, насколько это слово вообще применимо к Артару. Здесь было все еще так холодно, что вокруг поблескивал лед и иней. Но по сравнению с тем, что творилось снаружи, это было просто спасение. Там, на склонах горы, явно было градусов сорок мороза, да еще и с ветром. Здесь же – может, чуть ниже нуля. Кое-где даже капала вода – видимо, подтаивали свисающие с потолка сосульки.

Впереди маячили пятна света. Судя по характерному оттенку и дрожанию – открытый огонь. Но Сколдер направился не прямиком туда, а свернул направо, делая длинный крюк вдоль стены. Здесь в скале были прорублены глубокие ниши, забранные решетками. Все это очень уж напоминало тюремные камеры. В одной из них, самой большой, кто-то был. Здоровенный рослый мужик, распятый на дальней стене. Голова его бессильно свисала набок, длинные побитые сединой волосы почти полностью скрывали лицо. Но Ильва, увидев его, дернулась так, что едва не разорвала путы.

– Отец… – в ужасе прошептала она.

Большую часть камеры Пеплогрива занимало какое-то странное устройство – не то орудие пыток, не то какой-то алхимический аппарат с кучей стеклянных колб. Прямо в грудь ему впивалось несколько тонких гибких трубок. Подробнее разглядеть не получилось – мы быстро прошли мимо. Сколдер остановился лишь через десяток метров, рядом с очередной камерой. Молча отвязал нас от седла и одного за другим бросил на голый каменный пол. Железная решетка оглушительно лязгнула, закрываясь. Затем шаман переключил длинный рычаг, торчащий из пола метрах в пяти напротив камеры. Что-то еще раз скрежетнуло, скрипнуло, и наш тюремщик скрылся из виду.

Я, для порядка переждав еще с полминуты, откатился в сторону, а потом, как огромная гусеница, подполз ближе к решетке. Боднул ее головой. Заперто, конечно. И вот тут явно алантский механизм. Это видно даже по характерному цвету металла – желтоватому, похожему на латунь. Никаких ключей не надо – вон тот рычаг задвигает какие-то скрытые засовы и фиксирует решетку намертво.

Ильва лежала неподвижно и что-то скулила себе под нос.

– Отец… Что они с ним сделали?!

– Хватит ныть! – шепнул я ей. – Давай лучше выбираться.

– Как?!

Оба мы по-прежнему были связаны по рукам и ногам, а вдобавок еще и перемотаны веревкой вдоль туловища. Ладони были заведены за спину, да еще и здорово замерзли за время пути – я толком не мог пошевелить пальцами.

Пыхтя и чертыхаясь, я подполз к ликанке и развернулся к ней спиной. Точнее, нижней частью спины. Не особо-то вежливо, но куда деваться.

– Сможешь перегрызть веревки? Или хотя бы узлы ослабить?

Ильва возмущенно рыкнула, но после короткой паузы все же принялась за дело. Да так рьяно, что я опасался, как бы она мне в процессе и пальцы не обглодала. Я же в это время запустил Медитацию. Она дает хороший прирост к регенерации, а заодно, может, получится и дебаффы от обморожения снять. А еще – все чувства обострились, и я по-новому взглянул на окружающую нас пещеру.

Судя по ощущениям, пещера эта – лишь крохотная часть огромного лабиринта, скрытого в глубинах горы. Обострившийся слух улавливал отдаленные, порой едва слышные звуки, доносящиеся сквозь толщу камня и льда – отголоски эха в больших пустотах, грохот каких-то тяжелых механизмов вдалеке, шум воды. Но, конечно, на первый план выходили более близкие источники. Я расслышал потрескивание огня, горящего в дальнем конце пещеры. Тяжелое пыхтение ездового медведя Сколдера. Шаги самого шамана, подходящего к источникам света.

– Заставляешь ждать себя, Мизинец, – недовольно проворчал кто-то басом. Кто-то явно пожилой и грузный. – Даже Фрорк успел вернуться из дальнего патруля. Ты же знаешь, повелитель является в строго отведенное время. Негоже опаздывать.

– Задержка имела причину, Ньеки, – спокойно отозвался шаман. – Бренн, твои люди вернулись из Варгхаллана со славной данью. Они, наконец, изловили дочь Пеплогрива.

– Х-ха! То-то я чую, запахло псиной! – радостно расхохотался кто-то гнусавый. – Это ее ты приволок?

– Да. Пока бросил в камеру. Закончим ритуал и займемся ей вплотную.

– Думаешь, ее кровь будет так же ценна для повелителя, как и кровь Пеплогрива?

– Надеюсь. Она все-таки его дочь.

– А что с Черным Ингваром?

– Мертв.

Ильва таки цапнула меня зубами, и я дернулся от боли. Цикл медитации сбился, и мир вокруг меня снова стремительно съежился до размеров тесной камеры. Голоса главарей Зверобоев по-прежнему доносились до меня, но слов было не разобрать.

Я дернулся, и удалось-таки порвать надгрызенную веревку. Дальше пошло куда бодрее – я смог активировать из слота быстрого доступа чакрам, и острое лезвие в два счета расправилось с узами. Потом я, не мешкая, освободил и Ильву. Пока она сидела, растирая занемевшие запястья, я подполз к решетке и, как мог, высунулся наружу, пытаясь разглядеть, что происходит в дальнем конце пещеры.

Там была большая открытая площадка, ярко освещенная небольшими кострами, разведенными на вогнутых железных щитах. Эти светильники были установлены полукругом вокруг большого каменного алтаря, покрытого грубой резьбой. За алтарем в стене чернел большой темный проход с поднимающимися к нему ступенями, вырубленными в скале.

– Начнем! – кивнул Сколдер.

На алтаре стояло пять массивных железных кубков с какой-то темной жидкостью. Главари взяли по кубку и, не сговариваясь, почти одновременно осушили их. Питье явно было не из приятных – это было видно по тем из них, кто стоял по бокам от алтаря, так, что можно было разглядеть их лица. Тот, что справа – огромного роста верзила в броне, украшенной мамонтовым бивнем, закрепленным наискосок через грудь, как скатанная шинель – под конец едва не подавился. Кашлянул, стирая с губ что-то красное и тягучее. Но потом взгляд его стал отрешенным, а глаза, кажется, начали светиться изнутри.