Шлюпка проходила под бортом новейшего «Три иерарха». На корме линейного корабля вольготно возлежали сразу четыре соблазнительные в своей наготе нимфы, на княвдигеде хмурил брови свирепый римский легионер…

«Три иерарха» был памятен императрице особо – год назад она самолично спускалась на нем со стапелей. Екатерина приветливо помахала команде знакомого корабля платочком.

Стоявший вахтенным офицером на «Громе» Дмитрий Ильин записал в шканечном журнале: «В 4 часа пополудни на корабле “Святой Евстафий” поднят был с фор-стеньги флагштока красный флаг с белым андреевским крестом; в 4 часа видно нам… идущие под парусами 4 придворные яхты к Кронштадтскому порту, в то же время изволила прибыть на 2-х шлюпках Ея Императорское Величество на корабль “Святой Евстафий”».

Гремели оркестры. С царской яхты палили семикратно. Крепость тем же числом отвечала. Шлюпка с Екатериной подошла к правому парадному трапу флагманского корабля. На трапе по случаю торжества натянули новые обвесы – шканцклейдеры, красные с белой каймой. На верхней площадке фалрепные бережно, но крепко подхватили запнувшуюся было о балясину царицу. Наградой им был ее великодушный взгляд. Подле трапа замер взвод матросов с барабанщиком и офицером во главе. Все молодец к молодцу, ребята статные! Едва лишь Екатерина вступила на палубу, матросы лихо сделали «на караул», а барабанщик забил дробь.

Адмирал Спиридов, в парадном, шитом золотом мундире, в шляпе «с поддишпанием» и пышным плюмажем, отсалютовал шпагою, доложился по всей форме. За адмиралом в строю капитаны кораблей и судов, офицеры эскадры и команда «Евстафия».

Подставив для поцелуя командующему пухлую руку, императрица уселась в приготовленное кресло. Подле теснились Орлов, Чернышев и Мордвинов. Не переставая улыбаться, Екатерина медленно и с достоинством отпила из бокала несколько глотков вина за здоровье отплывавших и жестом подозвала к себе Спиридова. Когда же подошедший адмирал, с трудом сгибая больные ноги, опустился на колени, надела ему орден Святого Александра Невского и муаровую ленту через левое плечо, сказала:

– Девиз сего ордена: «За труды и Отечество!» Всегда помни о том и подражай на водах эгейских славе и храбрости угодника Александра!

– Благодарствую, ваше величество, в плаваниях и баталиях не пощажу живота своего! – молвил адмирал, с колен поднимаясь.

Началась церемония приложения офицеров эскадры к руке – первая жалованная им монаршья награда, данная вперед. После того как последний мичман, с подкашивающимися от волнения ногами и трясущимися губами, чмокнул кисть императрицыной руки, Екатерина брезгливо обтерла ее о бархат кресла и произнесла напутную речь, закончив ее словами:

– Желаю сердечно, чтоб всех зол течение и бури вас оставили и допустили исполнить желанное! Дай Бог вам счастливый путь и добрый успех!

Тысячный строй ответил дружным: «Виват!» Музыканты, натужно надув щеки, рванули марш.

– Пора бы, матушка, и в путь обратный, а то как бы тебя не хватились! – нагнулся к императрице Григорий Орлов.

– И то верно, друг мой. – Екатерина обошла строй и направилась к трапу.

За ней – Орлов и адмиралы. У борта императрица обернулась:

– Григорий Андреевич! Я прошу вас как можно скорее поспешить на помощь графу Алексею.

Спиридов, помня мордвиновский наказ о молчании, лишь утвердительно кивнул головой.

Уже собираясь спускаться в шлюпку, Екатерина вдруг опять обратилась к нему:

– Может, просьбы какие будут напоследок?

И адмирал не сдержался:

– Просьба старая, ваше величество. Прошу самостоятельности полной во всех начинаниях и действиях моих!

– На сей счет я уже говорила! – недовольно поджала губы императрица. – Вам для того и чин адмиральский жалован, чтоб с графом Алексеем сравняться. Моему слову могли бы и верить.

И, не попрощавшись, она сошла с корабля. Шедший следом Григорий Орлов, свидетель разговора, с ненавистью зыркнул на Спиридова, прошептал злобно:

– Чтобы назавтра и духу твоей эскадры в Кронштадте не было! А разговор сей ты у меня еще попомнишь!

Шлюпка с императрицей и сопровождающими ее особами взяла курс к стоявшей отдельно придворной яхте.

В шканечном журнале бомбардирского корабля «Гром» осталась следующая запись: «В начале пятого часа с корабля “Евстафий” изволила отбыть Ея Императорское Величество на яхту “Екатерина”. С корабля “Евстафий” отдавали подобающую честь постановлением команды по вантам и штангам, игранием музыки и кричали “Виват” 11 раз, а со шлюпки Ея Императорского Величества ответствовали 3 раза».

Проводив царицу, Спиридов вновь собрал офицеров и команду флагманского корабля на шканцах. Сглотнув горечь обиды, он обратился к строю с краткой речью:

– Я хочу не токмо поздравить вас с выходом в первое столь дальнее путеплавание флота нашего, но также изъяснить те обстоятельства особые, в коих нам находиться предстоит. Я говорю не о вашем рвении службе, которое мне несомненно, а о том, чтобы каждый из нас, кроме сего рвения, нес в сердце своем любовь к Отечеству нашему. Мы плывем в далекие моря, нас ждут баталии и смерти. Будем же достойны величия России, наказов Великого Петра и славы флота нашего! Не посрамим чести моряков российских! Ура!