Шрифт:
Над чем он смеялся в душе?
Над рассказом Грегуса.
Если бы все было так просто, примитивно! Карлсон знал чиновников, вознесенных довольно высоко по служебной лестнице, с незапятнанной благонамеренной репутацией и в то же время помогавших революции, только с глазу на глаз решались они высказывать свои истинные убеждения.
Если бы жандармы выложили все о полицейских, а полицейские раскрыли карты жандармов, что за кутерьма поднялась бы в дружной своре царских прислужников!
У кого Карлсон просил прощения?
У родителей, друзей, близких за то, что отрекся от них. У товарища Максима за то, что обругал его.
На что он надеялся?
Что удастся обмануть Грегуса, провести ночь без пыток, а поутру семнадцатого января бежать, захватив с собой всех заключенных одноместной камеры.
Сбылись ли надежды Карлсона?
Отчасти. Ночью допросов не было, прожорливый сом заглотил крючок, и утро подошло в тревожных ожиданиях.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
I
Карлсон, Розентал, Грундберг, еще трое товарищей провели ночь в тесноте одиночки.
О подготовлявшемся побеге знали только Карлсон и Розентал. Остальные до последнего момента ни о чем не догадывались.
Без десяти минут восемь камеру открыли, сказали, что можно пойти умыться.
Еще через десять минут Спицаусис пригласил Карлсона на свидание.
– Ваша невеста уже здесь, - сообщил он и вытянул руку, ожидая, когда Карлсон положит на ладонь очередную дань, четыре рубля.
Свидание проходило в большой приемной.
– Ах, как хочется есть!
– были первые слова Карлсона, когда он увидел Анну с корзинкой в руке.
– Сестра прислала тебе конфет, - сказала Анна и, отогнув салфетку, принялась выкладывать содержимое корзинки на стол.
– Почему сама не пришла?
– спросил Карлсон.
– Заболела. Простуда. Слегла, пьет лекарства, хотела прийти, да я удержала.
Карлсон взял кулек с конфетами, предложил Спицаусису.
– Прошу, господин надзиратель, угощайтесь!
Спицаусис взял две конфеты.
– Не стесняйтесь, - уговаривал Карлсон, - берите еще!
Спицаусис взял еще две конфеты.
– А вот бутерброды, - сказала Анна.
Взяв сложенные увесистые ломти бутербродов, обернутые в вощеную бумагу, Карлсон протянул их Спицаусису.
– Желаете проверить, господин надзиратель?
– Нет, нет, - отмахнулся Спицаусис, полицейскийсластена, с аппетитом догрызая вкусную конфету, - что там в хлебе может быть, хлеб иголками колоть рука не поднимется. Ешьте на здоровье!
Этим утром в корзинке было много всякой снеди.
Окорок, копченая колбаса, дюжина апельсинов, те же бутерброды и кулек конфет. , - Я вижу, вы настроились пожить у нас, господин Карлсон, вожделенно проговорил Спицаусис.
– Только как мне унести все это?
– проговорил озадаченный Карлсон.
– Отнесите в корзинке, - великодушно дозволил Спицаусис.
Опорожнив в камере корзинку, Карлсон быстро вернулся.
– Вот получай, - сказал он, передавая Анне пустую корзинку, - и передай привет от меня сестре!
– Привет передам, спасибо. А что тебе принести в следующий раз?
– Птичьего молока. Аустра обещала мне сорочку и что-нибудь из белья.
– Завтра же все у тебя будет. Может, кроме птичьего молока, еще чего-нибудь съестного?
– Принеси пару пачек папирос "Рига". Что же касается съестного, ты знаешь, я ем все подряд.
– Ну, тогда приготовься к пиршеству, принесу тебе что-то очень вкусное. Совсем теплое, сниму со сковородки, и прямо к тебе!
– Да что ж это такое?
– Увидишь.
– А ты, я вижу, промокла. На улице опять дождь?
Или просто сырость?
– Пасмурно, и ветер сильный. Ночью прямо-таки буря разыгралась. Вода в Даугаве поднялась. Ну, теперь я, пожалуй, пойду. Будь здоров, веди себя хорошо!
– Сама веди себя хорошо. Привет Аустре!
– Спасибо.
Спицаусис в тот день совершил роковую оплошность в своей и без того оплошной карьере. Он не проверил бутерброды, а в бутербродах была пара миниатюрных браунингов.
Анна простилась и вышла.
На улице ветер закутал ее в промозглый туман. Ветер дул с Даугавы. Анна торопливо зашагала вверх по Театральному бульвару, миновала почтамт. Мимоходом улыбнулась рослому молодому человеку.