L’antica fiamma
вернуться

Ершов Анатолий
Шрифт:

«Кахетинское, 10-й…»

Кахетинское, 10-й,Цвет соломенного поля…Вышел тучей тать усатый,Горы-долы тьмой наполнив.Кровью, болью и слезамиЗахлебнулась, истекая,Мать-земля в обнимку с нами…Что ж ты, матушка, такая?

Из прошлого

Три года, трилистник судьбы.Родство, словно за три столетья.Любовью сквозь тучи борьбыК тебе не могу не светлеть я.Не в этом ли счастье: воследЗа хмурью, дождями и стынью,Всегда будет ясный рассветДышать клеверами, с полынью.

Лев Декарт

Он, временем отмеченный, сидитНа холмике и слушает саванну,Которая всегда за ним следит,Тревожится: его молчанье странно.Ужасен львиный рык, но ясен всем.О чём, задумавшись, молчит он всё же?«Я лев. Я есмь. Под золочёной кожейМой рык неизречённый – голос божий.Я тех, кто сомневается, не съем».

«Жестокосердие, душевная болезнь…»

Жестокосердие – душевная болезнь.Она растёт невидимо, как плесень.Болезнь, не терпящая шума, песен,Охотница в кого б ещё пролезть.Её питает дом благополучный,Дом бедняка, богатый особняк.Для ненасытной всё не так,Всё недовольна: сладко бы помучить.Жестокосердие – убийственная сила,И у своих детей не-вы-но-сима.

Столетие

Июль 17 года —Холодный, аномальный, ветреный.Неравнодушная природаДетей испытывает: верно ли,Что всё они простят неласковой. —Бесплодные сады и ливни,Вдруг заливающие наскороДеревни, города, долины.Простят ли грозы ошалелые,Когда бросаются в падучейНа землю и плоды незрелые;Грозят, гремят огромной тучейИ градом бьют, как пеной белою.Привычен людям даже град.Как пережить духовный глад?Смотрю окрест, роптать? Смеяться ли?Сквозь земли и все нацииФантомной болью год 17-й.Кровавый и решительный,Благой и разрушительный.

«Здравствуй, фиванский философ, поэт…»

Здравствуй, фиванский философ, поэт, астроном.В доме твоём через краткие двадцать вековChaire [5] , говорю, улыбаюсь, сижу за столом,Слушаю, думаю: словно по розе ветров,Знания греков летели, как семя маслин,В дикие земли, где разум был в прах угнетёнСтрахом природы. Но сущее – разум, а с нимКульт возникал, покорял, и, божественный, онРим, и Виз'aнтий, и мир захватил, осветив.Призрачный жёрнов столетий народы растёр,Царства, богов, языки, словно зёрна олив.Греческий отжим был первым. Латинский terror [6] Скрылся от солнца Эллады в потёмках души.Гордость, свобода, бесстрашие: я гражданинМира и разума! Руды подняв, иссушивСмрадные хляби, я – сердце цветущих долин.Отжим четвёртый мы видим в отчизне своей.Сладок и горек, но горечь, пожалуй, сильней.

5

Chaire (франц.) радуйся. Повседневное приветствие древних греков.

6

terror (лат.) ужас, страх.

«Только имени звук Анаит…»

Только имени звук Анаит.Что же сердце тоскует и ноет?Не откроет, смущённо таитНе своё, не чужое, иное.А душа, пуританка на вид,К несвободе привыкшая с детства,Повторяет себе: АнаитИ не знает, куда бы ей деться.

«Собрать рассеянных по миру…»

Собрать рассеянных по миру, —Забрать у мира редкий ум,И третий храм создать раввину,Не подражая прежним двум.Шатёр не будет ни кедровый,Ни каменный, но шель заав [7] , —Ракетный, радужный, бескровный.Он щит, угрозу опознав.Храм, не опущенный на Купол(Скала [8] и есть великий ам [9] ),Необозримый, словно Гугл,и бесподобный, вечный храм.

7

Шель заав (иврит) золотой.

8

Купол, Скала – скала в Иерусалиме, основание мира, по убеждениям иудеев, место, где стояли два храма израильтян и куда Б-г опустит третий храм.

9

Ам (иврит) народ.

«Вы не ждите, что скоро я буду…»

Вы не ждите, что скоро я будуСокрушённым и жалким, не факт.Ум с достоинством светит покуда,Как высочество носит фрак.Ум, как ни был бы долго беременвольнодумством, не просит: держись.Ум изменчив и несвоевремен,Он растратил испуганно жизнь.Отвратительны или прекрасныБытования беглые дни, —Горе, радость и слёзы, гримасыИ слова из любой трепотни.Утомительны, глупо отважны,Плотоядны земные дела.Ради них мне природа однаждыВ ноосфере сказаться дала?!Неприглядно, чтоб кто-нибудь виделИзведённую жалкую плоть.…В старом парке измученный дятелпотаённо исчез. Исполать.

«Не сказано – не значит, что забыто…»

Не сказано – не значит, что забыто.Не сказанное – несказ'aнно.Когда сокровище зарыто,То сыск ума идёт азартно.Найти не сможет и извлечь.Но будет час, когда очнётся речь,Придя в себя от шока отчужденья,Сырая от тумана заблужденья,Она прервёт с глаголом страстной суетыОбет молчания на тему «я и ты».