— О-о, да ладно тебе. Разыгрываешь недотрогу, но я-то знаю, что ты этого хочешь. Я соскучился по тому, как ты стонал для меня.

Втянув носом воздух, я попытался успокоить закипающий во мне гнев.

— Костиган, я могу тебе чем-то помочь?

— Да. Если, как послушная шлюшка, встанешь на четвереньки и разрешишь спустить себе в зад.

Я скривился.

— Опять полночи сидел на порнхабе?

— Ну а чем еще заниматься, если наша местная сучка игнорит мой член?

Я с размаха заехал ему локтем в грудь. Он придушенно охнул и отступил.

— Слушай, завязывай чуть что обижаться. — Костиган, потирая ушиб, сердито смотрел на меня сквозь свои дурацкие «авиаторы». — А то это твое дерьмовое поведение начинает немного надоедать.

— Я не вполне улавливаю, чего ты от меня ожидаешь. Или почему это должно меня волновать.

— Бро… Когда я говорил о Рамиресе, то просто стебался, а ты принял это чересчур близко к сердцу. Ну педик ты в жизни, и ради бога. Я просто хочу присунуть тебе.

Гнев, бурлящий во мне, приблизился к максимальной отметке.

— Ты наверное считаешь себя каким-то особенным, если веришь, что можешь заполучить меня, неся всю эту хрень.

— Сладкий, я не считаю, а знаю, что я особенный. —Из-за его акцента слово прозвучало как шладкий. — Для тебя в самый раз. Или ты думаешь, что сможешь найти себе кого-то получше?

— Уже нашел. И намного лучше, чем какой-то обсос из Нью-Джерси, который считает, будто я раздвину перед ним ягодицы, потому что ему, видите ли, грустно и одиноко на этой чертовой базе.

Глаза Костигана превратились в узкие щелки.

— Ты с кем-то трахаешься? С кем?

— С тем, кто не ничтожество. Кто не отрицает, что ему тоже нравятся парни. Знаешь, сначала ты показался мне натуралом, но теперь я уже не уверен. — Я оглядел его. — Но ты слишком большое ссыкло, чтобы это признать. А втайне мечтаешь, наверное, чтобы тебя оттрахали силой.

Он сжал кулаки, и его спина напряглась.

— Если я в тебя кончу, это еще не сделает меня геем. Просто дырки здесь в дефиците, и я слышал, что ты не против давать сразу двоим.

Ну круто. Они не только глумились над тем, что я гей, но и превратили меня в местную шлюху. На этом чаша моего терпения переполнилась, и мой кулак врезался ему в морду. Ублюдочный Капитан Америка даже не дрогнул. А вот я, когда он двинул мне справа, а потом слева, не просто дрогнул, а свалился на задницу и затылком ударился о бампер бронемашины.

— Черт! — Костиган упал рядом со мной на колени. — Чувак, ты живой? — Когда я не ответил, он выругался и, придерживая мою голову, уложил меня на пол. — Рейд, засранец ты чертов, скажи что-нибудь.

Я поморгал, чтобы прошло оглушение. И как только зрение прояснилось, презрительно усмехнулся в нависшее надо мною лицо.

— Отвали.

Костиган с облегчением выдохнул.

— Господи, ты совсем не держишь удар. Рухнул, как мешок с кирпичами.

Я оттолкнул его руку и, морщась, сел.

— Все я держу, идиот. Я влетел башкой в бампер.

— Ага, конечно. — Костиган потрепал меня по подбородку, и я еле сдержался, чтобы опять не сорваться. — Слушай, ну что за бред. Мы должны трахаться, а не драться. Понятия не имею, почему ты изображаешь из себя недоступную сучку.

— Потому что… — Я снова отбил его руку. — Потому что я. Не хочу. Тебя. Ясно? А теперь иди нахер отсюда и дай мне с моим сотрясением закончить работу.

— У тебя нет сотрясения, Рейд. Не устраивай драму.

Скорее всего, он был прав, но меня переполняла ярость из-за того, что он парой тычков сбил меня с ног. Я нечасто уходил с базы, но был более чем в состоянии постоять за себя. Может, он сидел на стероидах?

— Я знаю, что подкатил как козел, — проговорил он. — Но мне просто нравилось мутить с тобой, вот и все.

— Тогда защищай свою хрупкую мужественность не так агрессивно, а то это превращает тебя в полного мудака. Если я гей, это еще не значит, что я мечтаю стать твоим бойфрендом. Наоборот, я хочу, чтобы ты куда-нибудь сдристнул и никогда оттуда не вылезал.

Костиган сузил глаза.

— Да пошел ты, Рейд. Надеюсь, когда ты получишь сотрясение в следующий раз, тебя пустят по кругу.

— Я тоже. Но ты не приглашен.

На это он показал мне средний палец и, развернувшись на каблуках, наконец-таки умотал.