Я знал, что если закрою глаза, то ощущение одиночества станет только сильней.

Глава 20

Гаррет

За два месяца дома у меня так и не вышло привыкнуть к своей старой комнате в Рикстоне. Она, в общем-то, не изменилась, но было так странно сидеть на краю узкой постели и видеть пространство, которое раньше представляло для меня целый мир. Теперь оно вызывала сильное чувство клаустрофобии.

Почему я раньше любил эту комнату? Неужели из-за того, что запирался здесь на замок и врубал музыку, чтобы не слышать, как матерится отец? А может быть, потому что она дарила хоть какое-то уединение в моменты, когда я решал зайти в гриндр, чтобы найти там какого-нибудь закомплексованного, но изголодавшегося реднека? В чем бы ни заключалась причина, я больше не чувствовал здесь ни былого покоя, ни счастья.

Теперь, глядя на стены, я замечал, как здесь тесно. Замечал, что поверхность хромого комода пошла волнами от воды, что тридцатилетний ковер покрывает исцарапанный пол. У многих жилье было хуже, но я продолжал сравнивать эту комнату с уютной квартирой Кая и с ощущением дома, которое возникало, когда он меня обнимал.

Теперь это ощущение будет доступно мне только во время редких поездок домой. Я согласился на работу в Преории. Все. Моя судьба была решена. Завтра я уезжал туда и приступал к поискам новой квартиры.

По сравнению с этой дырой мое будущее жилье в Иллинойсе вполне могло показаться дворцом, но я знал, что ничем не смогу заменить то тепло, которое разливалось в груди, когда я после ночи бурного секса просыпался с ним рядом. Или когда мы вместе готовили, создавая какой-нибудь кулинарный «шедевр». Или когда по очереди играли в Fallout и орали друг на друга за то, что один не слушал советов другого.

Я знал, что переезд станет концом. И все-таки готовился провести за рулем своего дерьмового «бронко» восемь часов, поскольку все решилось слишком внезапно, чтобы в последний момент покупать дорогущий билет на самолет.

— Черт.

Я сполз с края низкой кровати и тяжело опустился на пол. Уткнулся локтями в колени и спрятал в ладонях лицо, стараясь не замечать, что глаза начинает щипать, а в горле растет удушливый ком.

Времени для всего этого не было, ведь через три гребаные недели я выходил на работу, но когда дело касалось Кая, то противостоять себе я не мог.

Гаррет: Можно приехать к тебе?

Две минуты между сообщениями не были чем-то монументальным, но пока я сидел с сердцем, рвущимся из груди, они показались мне вечностью.

Гаррет: Бэби, пожалуйста. Мне надо увидеть тебя.

Гаррет: Завтра утром я уезжаю искать в Иллинойсе квартиру. Через пару недель я вернусь, но… у меня такое чувство, словно все быстро меняется. Или заканчивается. Черт, это сводит с ума.

Прошло еще пять минут. Я был близок к тому, чтобы швырнуть телефон в стену и разрыдаться. Какого черта? Я не помнил, когда в последний раз плакал.

Кай: Хорошо. Приезжай.

Как только он написал это, я ни секунды не медлил. Даже не ответил ему — отчасти от нетерпения и отчасти из страха, что он передумает. Независимо от того, что я решил после разговора с матерью, и несмотря на то, что я знал, что возненавижу себя, если после потраченных на армию лет откажусь от нормальной работы, мне все равно казалось, что я предаю его.

Схватив сумку с вещами для Иллинойса, я кубарем слетел по лестнице вниз, крикнул что-то матери и Николь и, не дожидаясь ответа, вдавил в пол педаль «бронко». Это была наша последняя ночь перед тем, как начнется процесс переезда. А может, если все полетит к чертям, и последняя ночь вообще.

Я домчался до Кая с ревущим в колонках классическим роком и остановился на тесной парковке у его дома так резко, что взвизгнули тормоза. Ворвавшись внутрь, я, кажется, чуть не сшиб каких-то жильцов, но когда я взбежал по лестнице вверх и увидел его, то понял, что оно того стоило.

— Как ты так быстро…

Я прервал его поцелуем.

Подобным образом я здоровался с ним не впервые, но это был первый раз, когда я поцеловал его с такой страстью, что поранил зубами губу. Втолкнув его вглубь квартиры, я с грохотом захлопнул за собой дверь и снова обрушился на его рот.

Кай не сопротивлялся. Он запрокинул лицо и застонал, когда я присосался к его языку. Я хотел лишь на миг попробовать его вкус, прежде чем снова заговорить с ним о том, что будет дальше, потому что все это походило на чертов конец, но остановиться не смог.

Мы впервые не перемежали поцелуи прерывистым смехом. Он запрыгнул на меня, ногами обхватив талию, а я понес его в спальню — быстро, словно у нас не было времени.

Но ведь его и впрямь почти не осталось. Отношения на расстоянии всегда заканчивались провалом, и любое, даже самое тесное общение в интернете было невозможно сравнить с ощущением его твердого тела, пока он хрипло вскрикивал подо мной, а я вторгался в его тугое нутро. Разве я мог согласиться на пиксели после всех тех часов, проведенных в постели, когда я снова и снова доказывал, что он мой?