Взятием ворот руководили Андаканавар и Брунхельд. Тут ни к каким ухищрениям не прибегали; альпинадорцы просто взломали преграду, и немногочисленные защитники в ужасе разбежались, прячась в лабиринтах подземных помещений монастыря.

Когда Джуравиль прибыл к принцу Мидалису, аббатство Сент-Гвендолин уже капитулировало.

— Хорошие новости с юга, — сообщил эльф. — Бринн разгромила армию, осаждавшую Дариан-Дариалл.

— И как же ей это удалось? — спросила Пони.

— Среди ее врагов нет единства, — сказал Джуравиль, — и Бринн научилась использовать это. У тогайранки прекрасные советники, да она и сама достаточно умна, чтобы понимать истинные мотивы человеческих поступков.

— Интересно, что она, в таком случае, думает об Эйдриане? — поинтересовался Мидалис.

Эльф оставил этот вопрос без ответа.

— Мы разослали в ближайшие селения вестников, которые расскажут о возвращении принца Мидалиса, — сказала Пони. — Чтобы люди знали, что существует сопротивление Эйдриану, и могли надеяться на возрождение королевства.

Пока женщина говорила, Джуравиль внимательно вглядывался в ее лицо, почувствовав под маской внешней решимости скрытое смятение.

— Или чтобы предупредить их о том, что вот-вот вспыхнет новая война? — спросил эльф.

— И это, конечно, тоже… — Пони вздохнула.

По лицу сидящего рядом с ней принца можно было догадаться, что эти слова поразили его.

— Боюсь, ты возлагаешь слишком большие надежды на простой народ Хонсе-Бира, — прямо ответил Джуравиль на его невысказанный вопрос. — Все твои проблемы, как мне кажется, чрезвычайно далеки от них. Больше всего они хотят мира и спокойствия в своих селениях.

— Но ведь ты сам говорил, что крестьяне со всех сторон стекаются в армию Каласа, — возразил Мидалис.

— Это так, — сказал эльф. — Народ Хонсе-Бира не похож на наших друзей из Альпинадора, — он уважительно поклонился Брунхельду и Андаканавару, — и на бехренцев не похож, а уж тем более на тогайру. На протяжении многих столетий в королевстве не было раздоров и смут, и здешние обыватели привыкли к миру и благоденствию. Урсал и Санта-Мер-Абель защищали людей, мудро — так они считали почти всегда — руководили ими, и это всех устраивало. С появлением Бринн Бехрен переживает нечто подобное тому, что творится сейчас в Хонсе-Бире, хотя, конечно, и не в такой степени. Когда власть правителя Чезру пала, людей охватило смятение. Чезру безраздельно правил Бехреном, и все же внутри отдельных племен по-прежнему сильны старые связи. В Хонсе-Бире же народ поистине един и потому крайне зависим от власти.

Он умолк.

— И вот сейчас они выбиты из колеи и серьезно напуганы, — продолжил через какое-то время Джуравиль. — И ты поступаешь правильно, демонстрируя им, что королевский род Урсалов не угас со смертью короля Дануба и его сыновей. И все же, основываясь на донесениях лазутчиков и собственных наблюдениях, я предостерегаю тебя: не рассчитывай, что простой народ Хонсе-Бира поднимется против Эйдриана. С гвардейцами Бригады Непобедимых и королевскими солдатами за спиной он практически неуязвим.

Принц Мидалис кивнул в знак согласия.

— Именно поэтому мы наносим удары при любой возможности. Мы будем добиваться поддержки народа, медленно, постепенно размывая кажущееся непоколебимым влияние Эйдриана, — сказал он.

— И именно поэтому ты должен как можно скорее перебросить войска в Хасинту, на помощь Бринн, — заявил Джуравиль. — Вместе вы сможете нанести ему еще одно сокрушительное поражение.

Все взгляды обратились на принца, на лице которого возникло скептическое выражение.

— Ты хочешь, чтобы я воевал на стороне бехренцев и тогайру против собственного народа? — спросил он.

— Против короля Эйдриана, — поправил его эльф. — Разве не этим ты занимаешься? Разве не поэтому захватил Пирет Талме и Сент-Гвендолин?

— Ты хочешь, чтобы я стал союзником другого государства против Хонсе-Бира, — уточнил Мидалис с возросшей уверенностью в голосе. — Здесь, знаешь ли, есть существенное различие, и народ Хонсе-Бира определенно почувствует его, даже если ты не в состоянии.

Все долго хранили молчание. Наконец Джуравиль перевел взгляд на Пони.

— Может быть, тебе следует подойти к проблеме шире, думая не только о том, как это будет воспринято в Хонсе-Бире, — сказала она, прикасаясь к руке Мидалиса.

— Известие о нашем участии в войне на территории южного соседа будет воспринято резко отрицательно, в этом нет никаких сомнений, — возразил принц. — Что подумают матери и дети, когда узнают, что их мужья и отцы, их братья и сыновья погибли в сражении с моим войском?