Хватаю ее бедра, удерживая на месте, пока освобождаюсь внутри нее. Держу ее неподвижной, пока мы оба не восстанавливаемся после оргазма.

— Видишь? Ничего плохого не случилось.

Она улыбается мне и проводит пальцами по татуировке своего имени на моей груди. У меня вырывается стон. Я выпустил в нее две недели сдерживаемой похоти, и мне повезет, если смогу ходить в течение следующего часа.

Мэллори медленно поднимается с меня, мой член выскальзывает и уже снова начинает твердеть. Блядь. Ни член, ни я не можем ею насытиться. Слава Богу, она навечно моя.

Поднявшись с кровати, она поворачивается и наклоняется, чтобы поцеловать меня. Я запускаю руки в ее волосы, углубляя поцелуй, прежде чем она отстраняется.

— Ванная, — шепчет она мне в губы, и я отпускаю ее волосы, наблюдая, как она выпрямляется.

— Как ты думаешь, мы можем достать те рогалики со сливочным сыром? — спрашивает она через плечо.

— Их вот-вот доставят. — Смотрю на часы рядом с кроватью. — В течение тридцати минут.

— Боже, ты хорош в этом, — говорит она, направляясь в ванную.

Я смотрю, как с каждым шагом Мэллори виляет бедрами, когда внезапно она останавливается.

— Ох, черт, — слышу ее шепот и сразу вскакиваю с кровати. Она поворачивается и смотрит на меня с широкой улыбкой на лице. — Это работает!

Я смотрю на пол и вижу, что у нее отошли воды.

— К черту эту книгу.

Майлз

Три года спустя…

— Я люблю тебя настолько сильно, — говорю я и развожу руки в стороны так широко, как только могу.

Генри садится, смотрит на полученное расстояние, и его глаза округляются.

— Это много, — шепчет он, прижимаясь ко мне.

Переворачиваю страницу и продолжаю читать книгу о папе-медведе, который говорит своему медвежонку, как сильно он его любит.

Люблю эту часть дня — укладывать его спать и читать сказку. В этом возрасте он непоседа, но ему нравится, когда ему читают. Мэллори нежится в ванне, и я стараюсь не думать о ее пышных формах, покрытых пузырьками. Скоро и ей расскажу сказку на ночь.

Когда дочитываю до конца книги, Генри умоляюще смотрит на меня и говорит:

— Еще одну.

— Хорошо, приятель. Но это последняя.

Укрыв его одеялом, я смотрю ему в глаза, которые так похожи на мамины, и начинаю:

— Когда-то давно жила очень красивая принцесса. Самая красивая принцесса на всем белом свете.

— Мамочка? — спрашивает Генри, его глаза большие и яркие.

— Конечно. И эта красивая принцесса не знала, но за ней наблюдал прекрасный принц.

— Папочка?

— Ты знаешь это, приятель, — отвечаю я, улыбаясь ему и наблюдая, как он зевает. — Итак, этот прекрасный принц защищал принцессу от всего злого. Он держался на расстоянии, пока она росла, и однажды она забрела на его землю.

Веки Генри тяжелеют, но он еще не заснул.

— После многих лет наблюдения за принцессой издалека, наконец, она была рядом. Так что принц знал, что пришло время раскрыть себя. Но как только принцесса узнала, что он сделал за ее спиной, она очень разозлилась.

— Что случилось? — спрашивает Генри, его глаза закрываются и снова открываются.

— Как любой хороший принц, он сражался с драконами и ведьмами, и однажды поднялся на самую высокую башню в королевстве, чтобы спасти принцессу и заставить ее увидеть, что он сделал все это из-за любви.

Я убираю темную прядь волос с его уже закрывшихся глаз. Его дыхание ровное, он отключился, но я все еще сижу и смотрю на него.

— К счастью для принца, он был таким симпатичным, что она не смогла сопротивляться.

Мэллори подходит ко мне сзади, обхватывая теплыми руками мою талию. Я чувствую запах розы от ее пены для ванны и улыбаюсь.

— К счастью для принцессы, она вышла из ванны. А то ее прекрасный принц уже собирался штурмовать ванную.

Выключив лампу, мы оставляем Генри в его снах и идем в нашу спальню. Король нуждается в ночи со своей королевой.

Мэллори

Шесть лет спустя...