Знал ли Бенедикт из далёкой падшей империи, думал ли, что такая участь ждёт его чадо, когда покидал беременную женщину?... Мей отмахнулся от неуместной мысли.

— Вот, им и ответить-то нечего! — подавшись вперёд, каркнула Квокле-Тин. — Лживые вайклу...

— Твоё мнение услышано, — устало оборвал её старик, и кончик его уха раздражённо дрогнул. — Достаточно. Пускай идут к Императору.

— К нашему врагу...

— Да, вот именно. Пускай идут и скажут, что мы сильны. Знайте, чужеземцы, — весомо, но без враждебности продолжил кову, — мы стоим за Серого Князя лишь потому, что он обещал оставить нас в покое, взойдя на престол или сохранив свою независимость. А от руки Императора нам не будет покоя — даже в Топи он не хочет дать нам свободно жить. Но этому не бывать, и никакие войны не помогут, так и передайте ему, — Брольгон-Тун хлопнул в сухие ладошки, и Мей услышал за собой как бы эхо этого хлопка. Он обернулся и сдавленно охнул: на только что голом столе теперь не было пустого места. Блюда и плошки, подносы, кувшины и кубки блестели, начищенные, полные еды и напитков; он видел вино, румяное мясо и птицу, караваи хлеба, горы свежих плодов и орехов... Выглядело это так, будто здесь только что поработала толпа поваров и слуг, хотя в Чертоге никого, кроме них, Семерых и двух стражников, явно не было.

Магия, причём поразительной силы. Мей кое-что понимал в этом и мог оценить масштаб: представить, что кто-то способен сотворить такое одним хлопком, было всё равно что вообразить ребёнка, который одной рукой вырывает дуб из земли вместе с корнями.

— Мы выдержим любую осаду, — говорил тем временем Брольгон-Тун, — и отразим любое воинство. В любую зиму нам тепло: росток Древа согревает нас, и в Топи нет холодов. Клайда-Трум защитит нас, ибо творит себя по собственному желанию. Мы живём в сердце мира, и зря Император думает, что это пустые басни. Может, вне этого места мы слабы, но здесь ему не победить. Пусть приходит, если угодно.

— Не думаю, что он захочет, — задумчиво протянул Кнеша. Мей ощущал его разгоревшуюся алчность: он уже вожделел Клайда-Трума и явно жалел, что пришёл сюда не во главе войска. — Я бы не стал рисковать.

— А он станет, — убеждённо усмехнулся карлик, как-то слишком проницательно поглядывая на Кнешу. — Будущее мира за вайклу, они давно загнали нас в Топь, но им всё ещё мало. А Император, если Серый Князь не выстоит, станет единственным правителем вайклу. Покорить нас для него — дело чести.

— Мы согласны быть вашими послами, о достойнейшие Семеро, — оценив ситуацию, заверил Кнеша. — Что прикажете передать Императору? И не подскажете ли, как до него добраться?

— Отравитель, — вздохнул Брольгон-Тун. Кнеша уставился на него в недоумении.

— Тут недалеко живёт отшельник, делающий яды, — пояснил другой кову. — Он тоже вайклу и скоро направится в Лирд'Алль. Скорее всего, он согласится вас проводить.

— А передать, — мрачно сказал Ульми-Тун, — только вот это.

Он что-то прошептал, провёл рукой по своему посоху — и вдруг оторвал от него кусок, легко, как от глины. Комок мягкого вещества шлёпнулся к ногам Кнеши, а через секунду стал кинжалом с окровавленным лезвием. Кнеша побледнел — Мей не знал, от унижения или страха, поэтому решил подобрать послание сам. Что ж, Отравитель так Отравитель.

Белка ушёл с Карпом, Чибисом и Волком, едва забрезжил рассвет. Путь до Яргли предстоял неблизкий, а единственную дорогу завалило снегом. Мачеха ворчала, отбирая ему вещи потеплее — отбирая в основном из-за того, что отец не спускал с неё глаз. Утро пронеслось в унылых прощаниях; Белка напоследок получил тумака от Выдры, гостинец от тётки Бобрихи и плетёный оберег от дяди Крота. Ласка, уже давно не баловавшая его вниманием, теперь озадаченно расплакалась, а Синичка заливисто хохотала, как раньше: в силу возраста она не поняла, что происходит.

Отец не ложился всю ночь, и глаза у него к утру казались ещё глубже запавшими и потемневшими. Когда дружинники уже возились с конями у крыльца, он подозвал к себе Белку и долго смотрел на него, нахмурившись.

— Кабы знал, что это будешь ты, — глухо промолвил он наконец, — по-другому бы воспитал тебя. Ну, да теперь уже поздно.

Белка молчал, втянув голову в плечи. Не знал, что говорить.

— Что ж, значит, служба Лирд'Аллю... Это не самое худшее, что могло ждать тебя, — он тяжко вздохнул и добавил: — Наверное... Ты слышал, Белка, что я не люблю Императора, но за ним будущее, время Князей прошло. Сейчас нам всем приходится делать выбор. Видишь, выпало тебе быть имперским воином...

Белка шмыгнул носом; глаза позорно защипало, и он отвернулся; стал наблюдать, как за окном Чибис седлает вишнёвого коня, ласково потрепав его по холке, а красивое животное довольно всхрапывает. Белка сам не понял, почему ему вдруг стало так грустно — из-за надвигающейся разлуки или из-за разочарованного, тревожного тона отца.

— Нет в тебе, что скрывать, большой силы, — продолжал отец, будто не заметив, — но это дело наживное. Главное — чтобы здесь ветер не гулял, — он постучал пальцем по лбу. — Всегда думай, прежде чем сделать. Ты, может, у меня и не княжеских кровей, и не купеческих, но парень с головой, а это всего важнее... — отец вздохнул ещё раз и, притянув Белку к себе, взъерошил ему волосы; это ввело его в ступор: отец был крайне скуп на ласку и свысока относился ко всяким нежностям. — Времена нынче неспокойные, сам знаешь. Много лихих людей, которые ищут, чем поживиться. К тому же — южане, а тут ещё нечисть болотная, говорят, бунтует... Но война скоро кончится, Серому Князю надеяться не на что...

— А как же... Драконы? — шёпотом спросил Белка и вздрогнул. Каменные драконы Серого Князя, его главная сила и главный ужас каждого жителя Империи.

— Страшные выдумки, — отмахнулся отец. — Я ни одного в жизни не видел... Да даже если и нет — не думай ты об этом. Люди, Белка, страшней любых тварей, что на земле, что в небе. Ты о себе заботься. Учись владеть оружием — найди, как сможешь, человека знающего и платы на него не жалей из жалованья. Кому попало не доверяй, но друзей цени. В боях ты не один будешь, а с ними плечом к плечу, так что и бояться нечего, боги помогут. Молись, кстати, почаще... Повезёт — глядишь, и грамоту освоишь, и узелки островные, это дело нужное... Да, и не вздумай пить эту отраву — как там её...