Галка вдруг вздрогнула и вытянула руку, точно в полусне, указывая прямо на Мея. Чёрные космы рассыпались по плечам, делая её похожей на ведьму.

— Ты на пороге темноты, — почти слово в слово процитировала она своего отца. — Пустыня в твоей душе, и неплодным останется твоё семя.

Что-то противно сжалось у него внутри после этих слов, и ещё больнее стало смотреть на нож у тощей шеи. Варево в котелке тем временем изошло пеной, и крышка с грохотом покатилась под ноги Отравителю; тот, вполголоса ругаясь, кинулся к очагу. Воспользовавшись этим, Мей взбежал по ступенькам и сам отнял у Кнеши кинжал, а потом отвёл в сторону Галку. Предстоял новый этап переговоров, и почему-то он не был уверен в их успехе...

Иногда вечерами Сейхтавис позволяла себе расслабиться — конечно, после того, как расправлялась со своими обязанностями. По крайней мере, так было раньше. Закончив уроки с девочками и отслужив последнюю общую молитву, она любила выходить на какой-нибудь из грубо вытесанных в Храме балконов и смотреть на море. Особенно ей нравилась бурная погода, когда ветер швырял о скалы новые и новые волны, небо темнело, а воздухе разливалась горьковатая свежесть. Поднятая высоко над землёй, защищённая Храмом, Сейхтавис стояла и наблюдала за взрывами брызг, пышной пеной и притихшим накануне шторма Армаллионом. Хорошо было дышать полной грудью и жмуриться, чтобы лучше чувствовать ветер. В такие мгновения ей казалось, что Богиня говорит с ней — или ведёт вечный спор с Бдящим Богом.

В ясные вечера смотреть было в общем-то не на что, поэтому она прихватывала вощёные таблички, испещрённые рунами, или колоду потрёпанных карт. Их нужно было раскладывать в определённых комбинациях, чтобы получить замысловатый узор — старая головоломка, завезённая, наверное, с юга. Сейхтавис любила такие невинные развлечения; она поняла, что ей необходим непрерывный умственный труд, ещё раньше, чем, например, осознала, что слышит голос Матери или что остаётся дурнушкой среди других послушниц. Она не терпела безделья. Возможно, потому её и избрали Верховной. По крайней мере, больше никаких исключительных качеств она в себе не находила.

Сегодняшний вечер как раз выдался тихим, и спокойное море стелилось перед жрицей лазурным покрывалом. Она пришла с картами и принялась раскладывать их на бортике балкона. Нужно было многое, слишком многое обдумать.

За два дня до этого в Храм пришёл человек, приплывший на одном из торговых кораблей. Ничего особенного в нём не было: хилое тело, блёклое, испитое войной пожилое лицо. Ничего, кроме жёлтой нашивки Лирд'Алля на рукаве. Он попросил срочной встречи с Верховной жрицей, и не подумав извиниться за то, что отрывает её от работы (а он отрывал, хотя и от рутинной — Сейхтавис, помнится, высчитывала, сколько денег придётся отдать за партию солонины с учётом нового налога на соль; к слову, счета после её предшественницы остались в совершенном беспорядке, что не могло не возмущать). Человек вошёл и плотно прикрыл за собой дверь; она встала ему навстречу.

— Госпожа Верховная.

— Господин посол.

— Вы получили предупреждение?

— Да, но не знала, что Император так скоро забеспокоится.

— Император всегда беспокоится, — холодно отчеканил посланец. Он окинул критическим взглядом почти пустой закуток, где она работала. — И надеется с Вами договориться. О Вас ходит слава мудрой женщины.

Сейхтавис смиренно сложила руки. Она так недавно заняла этот пост и не привыкла говорить с властью — даже через кого-то третьего. А похвалы её настораживали.

— Если так — не думаю, что заслужила её.

— Не скромничайте. Вы бы отказались от встречи, если бы не заботились о будущем.

Сейхтавис помедлила с ответом, жестом предлагая послу присесть; тот остался стоять. Она опасалась так поспешно вести беседу — это было слишком важно.

— Ваш ответ готов? — резковато спросил он, переходя прямо к делу.

— Я не обещала дать ответ, — Сейхтавис твёрдо смотрела ему в лицо. Посол поморщился.

— Умоляю, не надо этого тумана, этих игр, госпожа Верховная. Вы женщина, но правите Орденом. Позвольте говорить с Вами, как с мужчиной.

— А разве Император не ведёт со мной игр? — холодно осведомилась она. — До сих пор я не получила никакого знака, никакого подтверждения, что мы можем ему верить. И никаких, кстати, веских доводов. Если угодно, можете так и передать ему: Орден не видит причин разрывать союз с Серым Князем. Я не боюсь признать это.

Это был смелый, но продуманный ход, и Сейхтавис внутренне замерла, ожидая реакции. Вопреки её ожиданиям, посол улыбнулся и как-то расслабился, приняв более непринуждённое положение — так стоят собеседники на улице, а не государственные мужи за закрытыми дверями Храма. Потом он снял кошель, привязанный к богатому поясу, и, заметив взгляд Сейхтавис, сказал:

— Не волнуйтесь, это не деньги. Император понимает, с кем имеет дело, — ловкие длинные пальцы сомкнулись на чём-то внутри кошелька. — Вы будете впечатлены, — предупредил он, — тем, как сильны его доводы.

И правда — увидев это, Сейхтавис не удержалась и ахнула, словно какая-нибудь рыбачка, мужу которой не доплатили за улов. Маленькая вещица из множества извилистых волокон, окружённых мягким золотистым сиянием — любоваться бы без конца этой солнечной, яркой глубиной. Посол держал кусочек на затянутой в перчатку ладони — лёгкий, как пёрышко, и ценный, как гора драгоценностей.