Не знаешь. Ох, ничего ты ещё не знаешь…

— Ты кое-что забыл: там ещё и людей нет. И жителям западного материка, как я предполагаю, наплевать на цвет парусов… Тебе так важно явиться туда рыцарем в сияющих доспехах?

Ривэн ненадолго задумался.

— Да нет, не сказал бы. Но ведь ты плывёшь… ну… спасать мир, по сути дела. Разве нет?

Альен в который раз ощутил укол зависти. Как хорошо, наверное, жить во вселенной Ривэна, по его правилам, где всё так просто. Где можно не учитывать, кого и от чего спасать. Забыть о цене (Бадвагур, Бадвагур — принялись ли уже могильные черви за твоё курносое лицо, или магия пока действует?…). И отбросить, наконец, привязчивые мысли о том, зачем действительно ты идёшь, когда идёшь на что-нибудь важное.

Сен-Ти-Йи поклялась ему — дала клятву бессмертной, которую не вправе нарушить. Сен-Ти-Йи дала ему грешную, чудовищную надежду, что точит сердце куда вернее тумана и одиночества.

— Возможно, — уклончиво сказал он. — Только сделать это нужно без боевых труб и знамён с золотыми львами.

— Ничего плохого не вижу в золотых львах, — буркнул Ривэн, уязвлённый намёком на помпезность, которой всегда славились войска Дорелии. — Кстати, давно хотел узнать… А что будет, когда ты сделаешь это? Ну, закроешь разрыв?

Альен отпустил кружку, и она повисла в воздухе — прямо над волнами, подрагивая в ожидании судьбы. Только маленьких крыльев не хватает. И в самом деле — превратить её в чайку?… Он улыбнулся про себя: в Долине оценили бы такое мило-бесполезное волшебство. Много кто, и особенно женщины. А ещё Алисия оценила бы, если бы обладала Даром — о, как он жалел когда-то об этом, как жалел, что вынужден жить вдали от неё… Но не теперь, разумеется. Теперь-то он видел, что боги, в которых Алисия почему-то верит, уберегли её от рва со змеями, от пыточной комнаты длиной в жизнь.

— Да ничего не будет, я думаю. Ни грома, ни вспышек… Просто тауриллиан останутся там, где были, и не вернутся в Обетованное. И ещё, может быть, прекратится вся эта кутерьма с войной Хелт, с эпидемиями, бунтами, превращениями теней Хаоса в чудищ…

— И ещё — ну да, всего-навсего!..

Ривэн повеселел, поймал кружку под дно и, перевернув, водрузил себе на голову.

— Эх, мне бы тогда в «Пёструю попону» — есть такая славная таверна в Энторе, на улице королевы Флинны… Я был бы правителем вечера!

— Вылакал бы весь сидр и запил элем? — поддразнил Альен. Ривэн встал спиной к перилам и скучающе-томно скрестил ноги, точно молодой щёголь при дворе.

— Обижаешь. Всё вино с пряностями было бы моё — в честь тебя и лорда Заэру… Я бы всем рассказал о тебе, хоть ты и не считаешь себя героем! Любой менестрель без собственной песни про тебя считался бы опозоренным!

А вот уже и личное полезло… Альен кашлянул. Тот сообщник Хелт, кезоррианец из Когтей; мечта об опозоренных менестрелях явно возникла у Ривэна не на пустом месте.

— Ты правда так хочешь прекратить эту войну?

— Ну ещё бы, — расставшись с жестяной «шапкой», Ривэн вновь опечалился. — Каждую ночь ворочаюсь, всё думаю о том, как там все… Вдруг альсунгцы уже захватили королевство, а я не знаю?

А ведь почти наверняка так оно и есть. Особенно если Кезорре всё-таки поддержит Хелт — а судя по слухам в Минши, ожидать другого не приходится… Кезорре. Лживая, но до боли красивая страна. Альена до сих пор не оставило странное, наивно-трепетное отношение к ней — даже после того, как он пожил там несколько лет назад, насмотревшись на местных убийц и продажных женщин.

— Ты слышал что-нибудь после тех новостей про удары на границе? — нерешительно спросил Ривэн.

Очередная трудность… Молодой король Минши хоть и бахвалился перед Альеном опасным умом государственного мужа, всё же не удержался и намекнул в одной из их последних бесед на какое-то важное сражение, проигранное Дорелией. Был, наверное, слишком молод, чтобы просто промолчать.

С другой стороны — ничего определённого ему по-прежнему неизвестно… Если не считать фразы, брошенной по поводу битвы Сен-Ти-Йи, но ведь она может быть и ложью. Станет ли кому-нибудь легче от такой недоправды?

— Нет. Ничего не слышал… Думаю, у короля Абиальда хватит сил, чтобы сопротивляться какое-то время. По крайней мере, до конца весны.

— А до конца весны ты придумаешь, как закрыть разрыв?

Ривэн был похож на ребёнка, который спрашивает, заглядывая в глаза отцу: а потом, что потом? Он взмахнул мечом и отрубил чёрному петуху голову, да?… Брат Дарет, помнится, особенно любил в детстве эту страшноватую сказку — ту, где гигантский чёрный петух чуть не склевал замок одного незадачливого лорда вместе с полями и парой деревенек. Дарет слушал её много раз, но неизменно переживал: победит ли рыцарь?