Вот как? Мать зовет Стефани просто «Стефани», не так ли? Он пока себе такого не позволял. Он задумался, насколько искренне верит мать в то, что задача, которую она на себя взвалила, выполнима.

Они поговорили некоторое время о погоде, которая была дождливой и ветреной и ничуть не изменилась за последнюю неделю или две. Они поговорили о гостинице «Палтни», поскольку о ней зашел разговор, и он вместе с матерью рассказал мисс Грей о визите, упомянутом вчера. Русский царь и его сестра останавливались там, когда были в Лондоне вместе с представителями других королевских домов, празднуя победу Европы над Наполеоном Бонапартом – еще до Ватерлоо. И он рассуждал о битве под Ватерлоо, пока мать не дала ему взглядом понять, что война – неподходящая тема для бесед с леди.

Стефани Грей отвечала уже не так односложно, но ничуть не более содержательно. Полчаса мать несла всю тяжесть разговора на своих плечах, пока, наконец, не поднялась. Он тоже встал. Полчаса с ним обращались, как с гостем. Пора заканчивать визит. Но мать не это имела в виду.

– Мне необходимо кое за чем проследить внизу, – сказала она, любезно улыбаясь. – Надеюсь, ты займешь Стефани, пока я не вернусь, Алистер. Мы же не хотим, чтобы она чувствовала себя одинокой в свой первый день. Я вернусь через полчаса.

Значит, она помнила о его просьбе. Он был рад этому, хоть и не знал, о чем они будут разговаривать со Стефани. Боже, они провели почти три дня вместе совсем недавно и между ними редко возникало молчание, которое, кстати, никогда не было неловким.

Он поспешил к дверям комнаты, чтобы открыть их перед матерью. Герцогиня подбадривающе улыбнулась ему, когда проходила мимо. Он закрыл двери и некоторое время стоял к ним лицом, не поворачиваясь и решая, каким будет его следующее движение. Но когда он повернулся, то обнаружил, что глаза Стефани пристально следят за ним.

– Кажется, ничего не получается, – сказала она. – Мне думается, будет лучше, если я вернусь в Синдон и мы все забудем об этом безумии, которое называется нашей помолвкой. Это ведь безумие, верно?

Он медленно прошел в дальний угол комнаты, не поддаваясь соблазну стать у камина, где бы он чувствовал себя более уверенно, и сел ближе к ней.

– Потому что вы застенчивы? – спросил он. – Это стало для вас слишком тяжелым испытанием?

Ее губы слегка изогнулись, но она не улыбнулась.

– Я никогда не была застенчивой, – ответила она. – Никто так обо мне не отзывался раньше. Я просто не знаю этого мира, ваша светлость. Я не могу подобрать верное слово. Этот мир для меня чужой. Если я здесь останусь, это обернется мучением для меня и чем-то еще худшим для вас. Вы были со мной добры. Я все еще считаю себя обязанной вам, и всегда буду так считать. Я все еще чувствую себя ответственной за то, что обстоятельства сложились именно таким образом. Но у меня ничего не получится. Я скажу об этом ее светлости сама. Я объясню, что вина никоим образом не лежит на вас. Вы все это время вели себя как джентльмен.

Ее щеки снова порозовели, а в глазах появился огонь. Она снова стала похожа на его мотылька цвета фуксии, хотя ему не следует позволять себе думать о ней подобным образом. Чувство вины затопило его. Она не была ответственной за создавшуюся ситуацию. Вина целиком лежала на нем.

– Вас просто вводят в заблуждение титулы и модные платья, – сказал он. – Это понятно, но все это так поверхностно. Люди остаются людьми, когда все сказано и сделано.

– Я думаю, – сказала она, снова почти улыбаясь, – что вы искренне верите в то, что говорите. Но вы не правы. Я не гожусь для того, чтобы быть вашей герцогиней. И мне не понравится быть герцогиней. Было очень глупо тогда так настаивать на помолвке только потому, что вам казалось, будто честь обязывает вас сделать мне предложение. И потому, что мне не хватило сил отказать.

Ее ресницы, заметил он, когда она опустила глаза, темнее, чем волосы. Они были густыми и длинными.

– Но помолвка уже объявлена, – сказал он. – В сегодняшних утренних газетах появится заметка.

– Да, я знаю. – Она снова подняла на него глаза. – Значит, надо опубликовать другое объявление, отменяющее первое.

– Произойдет скандал, – сказал он.

– Я не боюсь скандалов, – сказала она. – А вас он слишком не затронет. Ваше положение защитит вас. Я вернусь в Синдон и окажусь достаточно далеко от Лондона. Может, мистер Уоткинс найдет мне другого мужа за оставшиеся три месяца – кого-нибудь, чье общественное положение будет более близким моему.

– Никто, – тихо сказал он, – не женится на женщине, вызвавшей в обществе скандал, разорвав помолвку.

Она закусила губу. Было очевидно, что она об этом не подумала.

– Тогда я вернусь к своей прошлой жизни, – решительно заявила она. – Найду место гувернантки.

– Неужели вы думаете, – спросил он, – что ваши прежние хозяева дадут вам рекомендации после того, как вы покинули их дом, просто так, на рассвете, даже не предупредив об уходе?

Она снова побледнела. Круги под глазами стали заметнее. Она смотрела прямо на него.