Я ничего не ответил.

– Приди в себя. Давай.

Я хотел было что-то сказать, но смог только невнятно промычать в ответ.

– Так не сработает.

Через неприметную дверь в помещение вошел человек в костюме. Его лицо мне показалось знакомым, но я не мог сообразить точно кто это и откуда я могу его знать. За ним поспешили вооруженные люди, наверное, спецназ или типа того. Также еще один парень в штатском, сразу производивший не самое лучшее впечатление. Такое бывает, когда у человека на морде написано, что он говнюк. Говнюк одернул человека в костюме.

– Это плохая идея, Гарри. Кто знает, что этот парень может выкинуть.

– Ваша эта сыворотка правды превратила его мозг в пюре, так что… я не вижу других альтернатив. Нам придется с ним пообщаться. – он уселся за стол напротив меня. – С глазу на глаз. И мы начнем сначала.

Я пытался сфокусировать зрение, чтобы разглядеть собеседника получше, но не мог. Зато видел, как говнюк не мог найти себе места и шатался по комнате туда и обратно.

– К-кто…

– Оставьте нас. – Гарри обратился к людям с оружием, которые послушно выполнили его приказ. – Кайл, слышишь меня?

Я хотел было кивнуть, но получилось лишь качнуть головой.

– Что ты помнишь о себе?

Попытка окунуться в воспоминания отозвалась приступом мигрени и серией возникших на мгновение образов, которые я не успел толком разобрать. Заметив это, Гарри, не дожидаясь ответа, продолжил.

– Ты понимаешь меня?

– Да. Я думаю, все… все должно быть на месте. Все воспоминания.

– Тогда ты знаешь, почему здесь оказался?

– Только я не помню, как…

– Твою мать, Гарри! – вмешался говнюк. – У нас нет на это времени! Или ты забыл про?..

– Ничего я не забыл. И чем меньше вы будете мне мешать, тем скорее мы все узнаем.

Черт, да что вообще?..

В голове раздались голоса. Множество. Понять что-либо не представлялось возможным.

– Кайл.

– А?

– Что было в Пхеньяне?

– Чего? Это… это вообще где?

– Это в Северной Корее.

– Я не… я не помню.

– Ладно… Эдвард Сондерс. Тебе о чем-то говорит это имя?

Последний вопрос Гарри эхом прозвучал в голове, поднимая что-то из глубин сознания. Что-то нехорошее.

По телу прокатились судороги, я зажмурился.

– Я не знаю, черт! Мысли в кучу. Не могу собрать все вместе.

– Тогда давай с самого начала. Что ты помнишь? Что последнее ты помнишь относительно детально?

– Ну…

– Что угодно. Любое событие.

– Так… мы ехали в машине. Это… это… это было не так давно.

…

Есть вещи, которые хочется забыть, выкинуть из памяти. Словно уничтожить неудавшиеся страницы книги, которую ты никак не можешь закончить. Но вскоре ты осознаешь, что это невозможно. И тогда приходит смирение. Ты просто живешь с этим, будто тебя все устраивает. С виду так оно и есть. Окружающие даже считают тебя веселым, чуть ли не душой компании. А внутри, у тебя в душе настоящий кошмар, бойня, хаос. Война с самим собой. А в голове лишь одна мысль: когда это закончится? Когда я уже сдохну? Противоречивая ситуация, однако. Как бы я не любил жизнь во всем ее многообразии, меня манит смерть. Своим спокойствием. Полной, абсолютной апатией. Как бы матеро я не уворачивался от летящих пуль и осколков, от стремительно приближающейся обжигающей ударной волны от взрыва, где-то в глубине, на самых задворках сознания, там, где зарождаются мысли и желания, я надеюсь, что на этот раз меня зацепит… и все кончится. Пустота, которую я ничем не в силах заполнить перестанет сжирать меня изнутри, я не буду чувствовать ее, она исчезнет, я исчезну. Но за последние годы многое изменилось. Невидимые приостановили свою деятельность. Незапланированный отдых вернул мне то самое душевное равновесие. Не сразу, конечно. Со временем мне понемногу становилось лучше. А потом… потом я встретил ее. Я уже давно перестал верить в любовь. На самом деле, всегда скептически относился к такому. Особенно после того, что пережил. Многие годы я жил войной, сражаясь в рядах Невидимых против несправедливости и беззакония в мире. Сражаясь с самим миром. И это не могло не повлечь за собой последствия. Та самая пустота разрасталась, поглощая частицы меня самого, навсегда превращая их в пыль, оставляя лишь тлеющий остов от того, что было когда-то моей личностью. Но… Селина вернула меня к жизни. Одним взглядом остановила этот разрушительный процесс. И я вновь почувствовал вкус жизни, блаженную радость. Без алкоголя, который чуть не свел меня с катушек или вообще в могилу. Только с ней. Настоящая, неподдельная, уже давно мной забытая простая радость жизни. Но все хорошее рано или поздно кончается. В этом мире, всегда рано. Все возвращается на круги своя…

Хотя, с другой стороны, я сам избрал этот путь. В любой момент я, как и другие, могу покинуть нашу ненавистную многими организацию. Но я, не хочу. Не хочу бросать все. Не хочу оставаться в стороне, наблюдая, как грязные черви пожирают сгнившую плоть все еще живой цивилизации, бьющейся в конвульсиях, страдающей от нескончаемой агонии. Мы хотим спасти мир. Должны. Спасти его от самого себя. Чего бы это не стоило. Возможно, я ошибаюсь. Возможно, все мы. Да… да, так оно и есть. Неправы все. Не только Невидимые. Все и каждый. Истина – одна, и для нас она не досягаема. Мы можем лишь приблизиться к ней. Но никогда не будем на сто процентов правы. Но что нам остается? Я лучше погибну в бою с человеческой злостью, чем проведу жизнь ее безропотного раба. Только вот… есть одна мысль, не дающая мне покоя: что если мы и есть то самое зло?..

Я сидел за рулем своей машины, погрузившись в собственные мысли. Дорога была свободной. Ворхоз все переключал трек за треком, а я размышлял о разном.

Все началось с того, что мы с моим давним другом и напарником, направлялись в бар Дэниела. Даже не знаю, почему мы стали хорошими друзьями, ведь у нас не так много общего. Мой спокойный характер никак не вязался е го крутым нравом. Крутым, в смысле бесконтрольным. Ворхоз всегда был вспыльчивым, иногда даже неуравновешанным. Но он хороший человек. Это точно.

– Эй, Кайл, ты тут вообще?

– А? – от неожиданности я вздрогнул, крепче вцепившись в руль. Машину не сильно, но заметно тряхануло. – Я что-то задумался.

– Я так и понял. У тебя лицо такое упоротое становится. Ну, когда ты в мыслях теряешься.

– Серьезно? – я усмехнулся. – Надо бы сосредоточиться. Отвык я о такого.

– И не говори.

Ворхоз открыл окно и закурил.

– Слушай, Ворхоз… ты никогда не думал, что выбрал не ту «профессию»?

Он серьезно уставился на меня. Я заметил это, хоть и не отвлекался от дороги.