Общее число миллениалов в массиве 2003–2016 гг. равняется 48 504 чел., общее число респондентов всех поколений старше 14 лет – 195 423 чел. По типу поселений, которые являются объектом нашего особого интереса, миллениалы делятся на жителей областных центров (43,1 %), жителей других городов (26,0 %), жителей поселков городского типа (6,2 %) и сельских жителей (24,8 %). Поселки городского типа отличаются от сельских поселений занятостью основной части населения вне сельского хозяйства, при этом образ жизни населения поселков во многом схож с сельским [Ильин, 2010]. Добавим, что характерной чертой поселков городского типа является пониженное представительство титульной этнической группы. Если в городах русские составляют 91–92 % опрошенных миллениалов, а на селе – 81–82 % опрошенных, то в поселках городского типа их всего 74 %.

Представителей самого молодого поколения Z, которым в 2016 г. исполнилось 15 лет, мы из обеих частей анализа исключаем, их период взросления еще только начинается.

В качестве дополнительных источников данных по отдельным темам нами используются материалы предшествующих исследований Фонда «Общественное мнение», ВЦИОМ и других исследовательских организаций.

Отдельно отметим работы американского исследовательского центра Pew Research Center, который в последние годы проводит активные исследования молодежи по ряду интересующих нас тем и чья классификация поколений близка по годам к нашей классификации. Множественные сравнения с современным американским обществом, которое кажется столь не похожим на российское, помогут понять, что многие происходящие сегодня в России изменения отнюдь не уникальны.

Наша основная задача – не просто нарисовать статистический портрет поколения, но проверить наличие и статистическую значимость отличий поколения миллениалов от предшествующих поколений по ряду существенных параметров, определяющих поведение и восприятие людей, чтобы представить если и далеко не целостную, то по крайней мере разностороннюю картину изменений. Поэтому нас интересуют не столько характеристики самих миллениалов, сколько изменение этих характеристик от поколения к поколению. В этом сравнительном анализе мы концентрировались на неполитических сферах деятельности и восприятия. Речь далее пойдет об элементах культурного капитала (уровень образования родителей) и человеческого капитала (уровень образования и владение иностранными языками). Мы посмотрим, отличаются ли миллениалы от своих предшественников по времени образования семьи и рождения детей, насколько они мобильны в профессиональном отношении. Много вопросов закономерно будет посвящено современным цифровым технологиям – использованию компьютеров и Интернета (в том числе для покупок онлайн и посещения социальных сетей), владению современными гаджетами (мобильными телефонами, смартфонами) и банковскими картами. Отдельный расширенный блок вопросов посвящен формам досугового поведения – насколько часто в свободное время респонденты смотрят телевизор, читают книги, слушают музыку, встречаются с друзьями, занимаются какими-то творческими занятиями и т. п. В 2016 г. задавалась серия вопросов: «Как часто за последний год в свободное время, за исключением отпуска, Вы занимались..?» по стандартной шкале с вариациями подсказок от «Практически никогда» до «Практически каждый день». Для изложения наиболее значимых результатов, в зависимости от формы досуга, нами отобраны разные измерители частоты, которые мы сочли наиболее показательными, – «Практически каждый день», «Не реже раза в неделю» или «Не реже раза в месяц». Многочисленные излишние подробности при этом опускаются.

Следующий блок вопросов характеризует отношение к здоровому образу жизни – здесь речь пойдет о потреблении алкоголя (доле потребителей и объеме потребления) и табакокурении, о занятиях физической культурой и спортом. Небольшой блок, посвященный ценностям, включает вопросы об уровне религиозности и уровне доверия к другим людям (обобщенном доверии). Наконец, мы завершим сравнительный анализ оценками субъективного благополучия респондентов, которое включает когнитивную составляющую (удовлетворенность жизнью), эмоциональную составляющую (уровень счастья) и уровень экономического оптимизма.

Некоторые вопросы задавались в РМЭЗ НИУ ВШЭ с самого начала (с 1994 г.), другие появились позже, и в этом случае динамические ряды становятся короче. Есть и вопросы, которые задавались лишь в определенные годы, здесь наши сравнения будут ограничены годовыми срезами.

В целом, как можно видеть, отобранные параметры касаются самых разных сторон нашей жизни. Конечно, мы не претендуем на представление полной картины (это вряд ли вообще возможно), но пытаемся отразить многие важные аспекты с упором на неполитическую активность и повседневные практики. Несмотря на то что количество привлеченных переменных весьма велико, их набор все равно остается ограниченным, и во многом эти ограничения вызваны наличием или отсутствием данных в РМЭЗ НИУ ВШЭ. Несомненно и то, что каждый из отобранных нами параметров заслуживает специального анализа и того, чтобы стать предметом множества отдельных работ, в этом смысле наше исследование имеет лишь постановочный характер. Начиная эту работу, мы предпочли сначала пойти «вширь», затронув большое количество признаков, чтобы сформировать более объемную картину происходящих изменений, после чего можно будет пойти «вглубь» для более тщательного изучения различий по тем или иным конкретным признакам.

В процессе анализа мы проводили множественные парные сравнения, среди которых главными были сопоставления миллениалов с предшествующим реформенным поколением. Но вслед за этим мы также сравнивали все другие смежные пары поколений, чтобы проследить, значимы ли различия между ними. Делалось это с помощью стандартного корреляционного анализа, в том числе использовались непараметрические корреляции Спирмена и непараметрический критерий Краскала – Уоллиса (для сопоставления медианных значений). При изложении результатов мы не проставляли уровни значимости, чтобы не загромождать текст техническими деталями. Однако во всех случаях мы будем говорить только о статистически значимых межпоколенческих и внутрипоколенческих различиях, при p < 0,05.

Для проверки устойчивости межпоколенческих различий, кроме парных корреляций, во всех случаях мы использовали логистический регрессионный анализ. Мы привлекли перечисленные выше социальные признаки в качестве зависимых переменных. Все они были преобразованы в форму дихотомических переменных, фиксирующих наличие или отсутствие признака. А в качестве основной независимой переменной использовалась, соответственно, категориальная переменная из пяти выделенных поколений. Кроме того, включался набор стандартных контрольных переменных, в том числе:

• возраст (число исполнившихся лет) и квадрат возраста;

• гендер (женщины и мужчины);

• семейный статус (нахождение или ненахождение в официальном или гражданском браке);

• уровень образования (наличие или отсутствие высшего образования);

• занятость (наличие или отсутствие постоянной оплачиваемой работы);

• уровень индивидуального дохода (натуральный логарифм);

• место проживания (городские или сельские поселения);

• этничность (русские или другие национальности).