– Проведи вот, родственница к Люде приехала… – тяжело вздохнула она.

Мне пришлось облачиться в белый халат, и мы с девушкой пошли по изумительно чистому, прямо сверкающему коридору. Сразу видно, что больница не для простых клиентов, тут не было слышно запахов варящихся щи и лекарств, в коридоре приятно пахло молодым лесом, и немного слышался запах медикаментов, напоминающий о том, что мы всё-таки находимся в больнице, а не в санатории.

– Вы только не волнуйтесь! – щебетала медсестра. – Людочке уже лучше немного стало, мы надеемся, что она скоро пойдёт на поправку! Кем вы приходитесь Людмиле? Давно вы с родственницей виделись?

– Сестра я ей. Сводная. Не, мы с мамой отдельно живём, у дярэуни, Людка в Минск уехала.

– Да, оно и видно, что родственников у неё здесь нет… К Людмиле совсем никто не ходит, – бойко трещала медсестра. – Два раза только её навещали. Да и вы, хороши родственники, хоть бы раз приехали к девочке…

Медсестра всё говорила и говорила, а я всё думала, когда же мы придём. Первый этаж, второй, третий… Людмила оказалась на самом верхнем этаже – на четвёртом. Мы дошли до шикарной резной двери из натурального дуба, медсестра толкнула створку, и мы вошли в богато обставленное большое светлое помещение. В комнате (а палатой просто не поворачивается язык это назвать) стоял огромный деревянный шкаф, на полу лежал дорогой ковёр в виде панды, окна были сделаны также из дерева (самый дорогой и экологический чистый в наше время материал), там были телевизор, DVD-проигрыватель, ноутбук. Ещё там стоял стол и удобное кресло. На большой двуспальной кровати я не увидела никого, кроме мягкой игрушки – улыбающегося оранжевого слона, возле кровати стояла небольшая аккуратная тумбочка, на которой лежало пару книг и стоял ночник. Комната была оклеена фотообоями, что поражало до глубины души – это же надо, как пошёл прогресс!

– Людочка, к Вам гостья, – представила меня медсестра, – ваша сестра.

Одеяло даже не пошевелилось, видимо, Людмила спала. Тут у меня даже сердце немного заболело – это же надо, какая я стала бесчувственная! Ради расследования сейчас сделаю нездоровому человеку ещё больнее. Может, это совсем не та Людмила, которая нужна мне, а я сейчас подам ей напрасные надежды… Может, женщина устала и сейчас отдыхает, а я её тревожу?

– Вы не волнуйтесь, – прошептала мне на ухо медсестра. – Людочка боится людей, а с вами, как вы говорите, давно не виделась, стесняется. Проходите.

Я вошла в комнату, медсестра вышла и закрыла дверь.

– Ну что, пришла, дрянь! – раздалось из-под одеяла, оно задвигалось и показалось ужасное лицо… болезненно красного цвета, всё в волдырях и каких-то непонятных болячках. Не лучше выглядели и руки исхудавшей до ужаса женщины.

– Простите, – пролепетала я. – Я, наверное, ошиблась, мне…

– Ой, – сбавила интонацию Люда. – Это я обозналась, проходите. Вы кто?

– Боюсь, вы меня неправильно поймёте… Мне нужна Люда… Ну, в общем, та, которая вчера просила прийти к ней Оксану Федоркину, а также требовала много денег за какой-то её грешок…

Глаза Людмилы стали вылезать из орбит.

– И где же она? – слабым голосом спросила она.

– Оксана, к сожалению, не смогла прийти на встречу с вами, у неё на днях умерла мать…

– Ольга Никитична? Да неужели? – вздёрнула то место, где должны были быть брови, Люда.

Я, ошарашенная всеми недавними событиями, не смогла сразу ей ответить.

– Чего молчишь? – хмыкнула женщина. – Боишься меня? Если честно, сама не знаю, что за напасть со мной приключилась. Буквально за неделю я стала немощным инвалидом, хотя, ты, скорее всего, мне не поверишь, была очень симпатичной девушкой…

Я поперхнулась! Девушка? Она?

– Сколько же вам лет? – задала я бестактный вопрос.

– Двадцать семь, – ухмыльнулась моя собеседница. – Теперь я с трудом передвигаюсь, тело покрылось жуткими болячками, люди шарахаются даже в больнице, увидев меня. А ещё периодически меня мучают приступы, похожие на астму, хотя никогда ранее я не мучилась этой гадкой болячкой.

Я молчала, не зная, что же сказать несчастной девушке. Мне сейчас стало её так жаль… Мы сидели несколько минут, не говоря ни слова. Мне стало неудобно, и я пододвинула свой стул вплотную к кровати девушки, попыталась ухватить кусок одеяла, где было её плечо (признаться, мне было немного страшно трогать её) и бодро сказала:

– Ничего, всё будет хорошо! Просто поверь в это.

Люда попыталась неуклюже улыбнуться. Внезапно у меня с руки слетели часы (я по старинке сверяю время именно по ним – советским механическим часам, доставшимся мне ещё от бабушки, как бы смешно это ни звучало). Видимо, расстегнулся ремешок. Надо отдать их снова в ремонт, да всё как-то нет времени. Я уже хотела лезть под кровать девушки, чтобы достать их, как Люда в мгновение ока добыла их прямо из дальнего угла, необычно свесившись с кровати.

– Спасибо, – пробормотала я. Было чему удивиться.

Мы снова замолчали. На этот раз молчание затянулось. Я набралась смелости и спросила первое, что пришло в голову:

– Людмила, вы знаете Марка?

Лицо девушки стало бледнеть на глазах.

– Ты? Ты… знаешь? Да? Марк… Я…

Потом девушка закашлялась, стала судорожно глотать воздух… Я поняла, что произошла беда. C ужасом я крикнула медсестру. Стоит отдать должное местным врачам, в комнату она принеслась мгновенно, как будто даже не отходила от двери.