– Братья Клемент занимались нелегальной перепродажей всех этих вещичек, так получается?

– Все шесть предметов, обозначенных в каталоге, были в списке украденных вещей у лондонской полиции. Судя по всему, вечерний гость Клемента принес часть украденного на сбыт и они сверяли вещи по каталогу.

Борн был в восторге:

– Значит, этот человек был замешан в ограблениях! Если вы напали на его след, это хорошая новость для лондонских коллег!

– Если мы сумеем получить от таксиста внятное описание субъекта, которого он подвозил к антикварной лавке, надо передать приметы по всем постам, а потом проверить всех, кто обвинялся по делу об ограблениях.

Борн заговорил энергично:

– Мы уже получили от таксиста показания, он был у нас час назад. Я взял с собой копию.

Он протянул Уайклиффу напечатанный листок.

Описание хорошо совпадало с рассказом Анны Блажек. Высокий, худощавый, темноволосый, с усами и бакенбардами. Возраст - около тридцати пяти. При нем был кожаный портфель. Таксист посадил его на станции Уэст-Хилл, он выходил в толпе пассажиров с лондонского поезда в девятнадцать-двадцать пять, и подвез клиента прямо к антикварной лавке.

– Ну что ж, все ясно, Борн. Доброй охоты!

Борн на секунду задержался у двери и бросил через плечо осторожный взгляд. Он никогда не знал наверняка, когда с ним говорят серьезно, а когда иронизируют.

Итак, следствие пошло в гору. Моторная яхта либо имела на борту дополнительное горючее, либо она не ушла далеко. Сейчас в розыске одновременно яхта, автомобиль, Дэвид Клемент и его гость. Ну что ж, чем больше разыскиваемых, тем лучше. Хуже, когда неизвестно, кого искать.

Уайклифф просмотрел отчеты об опросе соседей антиквара, живущих по Бир-стрит. Пока что ничего интересного опрос не выявил. Магазины по обе стороны от антикварной лавки были только торговыми точками, в домах никто не жил - здесь был деловой, торговый район. Джозеф застрелился - или был застрелен - в промежутке между восемью часами вечера, когда Анна видела входящего в магазин гостя, и примерно часом ночи. Револьвер был выброшен на пляже в Сент-Джуллиоте после двух часов. Рыболовы видели на набережной автомобиль в половине третьего.

Уайклифф занялся обязательной утренней писаниной, его нудный труд был прерван Джоном Скейлсом.

– Я поговорил с менеджером банка. Бизнес Клементов шел не так уж гладко. Обороты и прибыль все время снижались, и Перринс, менеджер, считает, что через год-другой они могли бы обанкротиться. Он винит в этом Дэвида. При Джозефе бизнес приносил небольшую, но устойчивую прибыль. И кстати, нет никаких признаков того, что Дэвид в своих поездках занимался делами. От этой деятельности не осталось ни чеков, ни налоговых удержаний, ничего. Думаю, он оперировал наличными. Кроме того, я спросил о его адвокате, и менеджер направил меня в контору "Ламберт Паркс и Дэвис" - он припомнил, что эти юристы в свое время вели дела еще отца Джозефа. Я встретился с мистером Дэвисом. Это скользкий типчик, который кроме "Здрасьте!" ничего просто так не скажет. Когда я растолковал ему, что мы имеем дело с убийством, он снизошел до меня и сообщил, что не получал от Джозефа никаких деловых поручений с того самого времени, когда надо было подтвердить завещание папаши Клемента. Возможно, в завещании было оговорено совместное ведение бизнеса братьями, но мистер Дэвис на этот счет не проронил ни слова.

Они побеседовали минут пять, и наконец Скейлс сказал:

– Похоже, что Дэвид Клемент и его гость в ночь на воскресенье поехали в Сент-Джуллиот. Клемент отчалил на своей яхте, а того приятеля оставил в своей машине. Когда рыболовы заметили автомобиль на набережной, Клемент, должно быть, уже сидел на яхте, ожидая, пока немного рассветет, станет виден берег и он сможет выйти в море.

Уайклифф вздохнул:

– Пожалуй, это звучит разумно, но остается вопрос револьвера, - он поерзал в кресле.
– Нет, Джон, не думаю, что мы все понимаем правильно пока.

Позже прибыли отчеты об осмотре места преступления. Туда входили схема комнаты убитого, несколько фотографий, инвентарный список вещей и подробное описание исследования. Все это предназначалось только для суда - если, конечно, дело до суда дойдет. Уайклиффа интересовали прежде всего сведения об отпечатках пальцев.

На телефоне и дверной ручке в конторе отпечатков не было обнаружено их тщательно стерли. На двери во двор нашелся один набор отпечатков, и какой-то шутник написал о них в отчете так: "Они принадлежат известной уголовному розыску персоне, а именно старшему суперинтенданту Уайклиффу". Во всем доме удалось найти только два других набора. Один из них принадлежал убитому, а второй, очевидно, его брату.

Уайклифф не мог придумать причины, по которой Дэвиду Клементу могло понадобиться стирать отпечатки с дверной ручки и с телефона - в собственной конторе. Это было сделано из-за кого-то другого или этим самым другим. Ночным гостем? Заманчивая идея.

На медной ручке сейфа остались смазанные отпечатки, почти неразличимые. В следующем разделе отчета приводился список вещей из сейфа, и вот тут Уайклиффа ожидал сюрприз. В сейфе имелись две золотые табакерки и пара фигурок из слоновой кости, которые не значились ни в одном списке похищенного, а также полторы тысячи фунтов стерлингов наличными. Если Дэвид Клемент сбежал, неужели он оставил бы все это на произвол судьбы? Напрашивался единственный ответ: нет! Но какой же из этого вывод?

Уайклифф пообедал в кафе на Бир-стрит с одной целью: он хотел вжиться в бытовую обстановку, которая окружала место преступления. Это был его метод. Только так он мог направить всю свою энергию на распутывание дела.

Это было так же необъяснимо, как и его многолетняя привычка к прогулкам по вечерам, или обыкновение обязательно просовывать сперва правую ногу в штанину брюк, а потом уже левую.

В кафе он пришел слишком рано, толстуха еще не начала даже сервировать столики.

– Что у вас сегодня?