– Кого это «нас»? – удивилась Лида.

– Русских и турок, – не смутившись, ответил он.

Но Лида не успела прорефлексировать эту фразу, так как Тюна тут же заявил:

– Сегодня я сниму нам с тобой сногсшибательный отель… Обсудим твою жизнь на будущее. Все будет хорошо!

И Лида тут же окунулась в расслабляющий подтекст этой фразы, забыв предыдущее высказывание.

Тюна старательно ухаживал за Лидией целый день – был предупредителен, внимателен, помогал ей ценными советами, платил за нее без труда. И обходил стороной щекотливые темы – почему она уехала из России, почему совсем одна, почему совсем без денег и др. О себе говорил скупо – в основном, об объектах, которые построил, не то потому, что хотел придать себе вес, подчеркнуть, чего он стоит, как мужчина, не то потому, что не хотел раскрывать своих личных планов. Второе было ближе к истине.

Вечером он снял себе и ей по отличному номеру в гостинице Inn on the 7th, неподалеку от Джаспер-авеню и того бара, в котором они встретились.

Лидия приняла ванну, надела черное платье с кокетливой щелкой – вырезом на спине, подобрала к нему украшения из черного жемчуга, уложила волосы феном. Когда она направлялась к нему по коридору, она встретила некрасивую горничную с белесыми ресницами, в фартучке с воланами. Горничная посмотрела на нее подобострастно и униженно. «Ну, нет! Не может быть, чтобы это прошло мое будущее», – решила русская девушка.

Тюна разглядывал ее с нескрываемым восторгом – он уже успел снять с себя маску делового занятого джентльмена и превратился в праздного и элегантного, не слишком молодого, но еще привлекательного мужчину, который явно очень желал женщину, пришедшую к нему в номер на вечернее рандеву. Сексуальное волнение преобразило его – он выглядел красивым. Лидия всегда ценила таких мужчин – слишком занятых делами, чтоб обращать внимание на свою внешность днем и слишком раскованных вечером.

– По-моему, мы вполне достойны, чтобы выпить виски за сегодняшний счастливый насыщенный день! – торжественно провозгласил Тюна.

И они выпили – еще и еще, под музыку, льющуюся из проигрывателя и веселый гул улицы, разогревшейся за день и жаждущей наслаждений. Вот сейчас Канада была такой, какой Лидия хотела ее видеть – доступной, мягкой, беспроблемной.

«Наверное, я буду перекатывать его как мячик в постели», – подумала Лидия, снимая платье в сладкой истоме. Его полнота и рост все-таки немного раздражали ее. Но опасения были напрасными – Тюна оказался классным любовником. Удавшийся день вполне себе плавно перелился в страстную ночь.

– Вставай, милая, – разбудил ее Тюна в 7 утра. – Я принял решение взять тебя к себе переводчицей. 2 тысячи долларов тебя устроит?

– И что, мы начинаем переводить прямо сейчас? – промурлыкала Лидия голосом счастливой женщины, забыв даже поблагодарить своего благодетеля. – Такая рань…

– Нет, сейчас позавтракаем, выпьем кофе, может быть, немного виски, сядем в мой автомобиль, потом – в самолет, и полетим – сначала в Монреаль, в аэропорт Мирабель («странное пристрастие к аэропортам», подумала Лидия в полусне), а оттуда… , – турок вздохнул и сказал с расстановкой, – в Моск– ву-у-у… Вот уже шесть лет я работаю в России.

Лидия тут же проснулась, присела на кровати. «Да, недолго же длилось мое счастье! Какие странные зигзаги судьбы…», – успела подумать она. Одним глазком девушка взглянула на небоскребы. Как ее раздражали с утра эти высоченные глыбы из стекла и бетона, уродцы цивилизации. Серые небоскребы Эдмонтона тогда впервые показались ей языческими птицами, печально спрятавшими голову в крылья.

Россия! Какой острой болью отозвалось это слово в сознании Лидии, какой нестерпимой ностальгической мукой… Но возвращаться в прошлое было нелепо. Выбор был сделан, поворачивать назад было бы слабостью, и нарушением правил кармы. «Как же сложно все устроено в этом сложном мире!» – подумала Лидия, совсем забыв о том, что всего лишь день назад она думала противоположное.

…В 10 утра Лида спустилась в бар гостиницы в том же черном платье и черном жемчуге. Это было данью только что отшумевшему короткому празднику любви. Глаза у нее немного припухли от слез. Но с семнадцати лет Лидия научилась накладывать утренний, а затем– вечерний макияж, соответствующий настроению и ситуации. Она была просто королевой макияжа. И поэтому, когда ей было очень-очень грустно, никому и голову не могло прийти, что это так.

***

Лидия прикурила свой любимый «Кэмэл» от зажигалки, сделанной в форме дамского револьвера «Pistol lighter» – кельнер-филиппинец подмигнул ей, и в шутку изобразил, что он сдается, подняв руки вверх, а потом приложил ладонь к сердцу.

Лида снова зашла в бар отеля Inn on the 7th, с утра нового дня – Тюна выкупил для нее номер на целый месяц – хотелось залечить душевные раны с помощью крепкого кофе и сигареты. Вот уже полмесяца она неустанно писала резюме, отсылала их в разные фирмы – и никакого отклика не получала. Кроме того, она никак не могла забыть историю с турком.

Конец ознакомительного фрагмента.