Для того, чтобы снизить эмоциональный интеллект серые кардиналы, пичкают нас оскорбительной и лживой информацией.

Ярким примером может служить бой между Хабибом Нурмагомедовым и Конором Макгрегором, который прошёл 6 октября 2018 года на Абсолютном бойцовском чемпионате (UFC [33] ) и закончился победой нашего спортсмена. После завершения боя он выпрыгнул из октагона, чтобы наказать тренерский штаб противника, публиковавшего ранее нелицеприятную информацию о нем и его семье, а теперь ещё и выкрикивающего оскорбления.

Публичная перепалка в итоге привела к неадекватному завершению спортивного поединка.

Эмоциональный интеллект победителя боя был снижен внешними факторами.

Многие вообще не знали про этот бой, а те, кто слышал или видел – скоро его забудут. Но я решил привести этот пример потому, что если вы зайдете в интернет и введете в поисковике «драка после боя Хабиба и Конора», то очень быстро найдете видео, иллюстрирующее молниеносную трансформацию нормальной группы в оголтелую толпу.

Похоже, в окружении нашего спортсмена тоже были серые кардиналы, подливавшие масло в огонь.

Вы можете предположить, что вы никогда не поведете себя таким образом.

Увы и ах!

Неоднократно спасая жизнь и бизнес своих клиентов, устраняя конфликтные ситуации, я видел, что их неадекватные поступки, создававшие проблемы, были вызваны действиями серых кардиналов. Я бы даже сказал по-другому: слишком много жизней и судеб было загублено из-за того, что серый кардинал не был вовремя остановлен.

Судьба той же Констанции из «Трёх мушкетёров» тому яркий пример.

В конце 90-х годов я возглавлял Уральский филиал НИИ развития налоговой системы РФ. К этому моменту наш институт разработал и внедрил в Челябинском областном управлении государственной налоговой службы автоматизированную систему контроля за реальным финансовым состоянием предприятий по прямым и косвенным признакам.

Меня попросили прочитать курс «Реструктуризация долгов в бюджет» для потока арбитражных управляющих в Уральском филиале Академии государственной службы в Челябинске. Общение было непростым в силу того, что мне тогда был 31 год, а моими слушателями были: руководитель и совладелец Челябинского тракторного завода, руководитель областного комитета по управлению государственным имуществом, бывший губернатор и ещё два десятка достойных мужей, готовящихся ко второй (после приватизации) волне передела имущества.

Эти парни не давали мне спуска. Более того, их либеральные ценности шли вразрез с моими наблюдениями. Они считали, что Запад – это наши сердечные друзья, я же видел, что нашу страну делают дойной коровой. Самым серьёзным моим оппонентом был экс-губернатор (он на тот момент был удостоен звания почётного гражданина в каком-то из городов Западного мира). В итоге мне удалось справиться со всеми возражениями лучших представителей комсомольско-партийной капиталистической элиты, и они вполне освоили предмет реструктуризации долгов.

Как это ни удивительно, но именно от своего самого сурового оппонента (экс-губернатора) я получил предложение сформировать и возглавить антикризисную группу на вверенном ему предприятии-банкроте (завод дорожно-строительных машин, 2000 человек сотрудников). Я согласовал этот вопрос с руководителем Областного управления ГНС и принял вызов. Мой партнёр стал флагманом антикризисного движения, а я рабочей лошадкой.

Оказалось, что завода как такового нет. К нашему приходу люди, оборудование и оборотные средства были переведены в дочерние предприятия, а потом во внучатые структуры. Акции «дочек» были заложены прежним руководством в банк под кредиты, а потом выкуплены его аффилированными структурами за символическую сумму. Здания и сооружения не имели свидетельств о законной регистрации и находились под контролем охранного предприятия, нанятого интересантом.

Ко всему прочему бывший владелец обладал мощным PR-ресурсом и намеревался обзавестись в ближайшем будущем креслом губернатора.

Ситуацию усугублял тот факт, что согласно действовавшему тогда законодательству о банкротстве, 50 миллионов рублей задолженности завода перед бюджетом были «неголосующими», налоговая инспекция тогда не имела права голоса в процедуре банкротства (говорят, что это заслуга нашего «рыжего либерала», он как-то этот закон «протолкнул»). А три миллиона долгов голосующей третьей очереди прочих кредиторов принадлежали аффилированным компаниям интересанта. Мы об этом узнали только на первом собрании кредиторов. Ожидалось, что я и мой партнёр вместе со всей нашей командой должны быть «снесены» кредиторами простым стопроцентным голосованием против наших кандидатур.

Мой партнёр сидел в президиуме и, почувствовав неладное, как Чапай на белом коне, дал мне на ухо команду вырвать протокол у секретаря (она была частью команды интересанта), закрыть собрание без подсчёта голосов по вопросу, объявить дату нового собрания и вывести всех из зала. В зале, помимо наших сторонников и людей интересанта, присутствовали всевозможные СМИ, представитель налоговой инспекции в качестве наблюдателя, руководитель территориального органа Федеральной службы России по финансовому оздоровлению и банкротству. Из всех козырей нашим был только один – охрана на собрании кредиторов.