– Здравствуйте, – сказала Кора. – Я как раз собиралась к вам заглянуть.

– Добро пожаловать, – без энтузиазма произнес Хосе, обнажив верхние резцы. – Я всегда рад.

– Не беспокойтесь, – сказала Кора. – Я проверила ваши показания и думаю, что вы мне не лгали.

– Я никогда никому не лгу! – радостно воскликнул Хосе. – У меня дети растут! И когда вы узнаете, кто тот мерзавец, который ощипал господина профессора, отдайте его мне, я его разорву на куски собственными руками. – Хосе протянул к ней тонкие руки.

– Хорошо, – согласилась Кора. – Я ему передам ваше желание.

Пока Хосе переваривал ее обещание, не зная, хорошо ли, что инспектор поняла его буквально, Кора проследовала дальше.

На ближних подступах к раскопкам она увидела небольшое облако холодной пыли, которое, когда она подошла вплотную, оказалось мальчиком Хосе-джуниором, убегающим от археолога Орсекки. Почему-то у мальчика был длинный желтый хвост.

– Как ты смеешь! – кричал археолог. – Ты не уйдешь отсюда живым!

Хосе-джуниор, уворачиваясь от археолога, перепрыгивая через траншеи, кричал в ответ:

– А вам чего! Жалко, да?

– Убью! – кричал Орсекки.

Еще мгновение, и когти Орсекки, кричавшего что-то угрожающее, вцепятся в затылок мальчишки, но тот, увидев Кору, с криком: «Тетя, спаси!» – кинулся к ней под крыло.

Орсекки не успел остановиться и врезался в Кору. Но она удержалась на ногах и даже не дала в обиду Хосе-джуниора.

– Что здесь происходит? – спросила она по мере сил грозно.

– Я его убью, – ответил, переводя дух, археолог.

– Да я всего два перышка вытащил! – ответил мальчик, показав из-под крыла два золотых пера Орсекки.

– И зачем же ты хулиганишь? – спросила Кора.

– Я не хулиганю! – возразил сорванец. – Я папе помогаю. У нас на натуральный продукт всегда покупатель идет. Людям надоела синтетика, честное слово. А меня воспитывать, вы думаете, – легко? А за мной еще трое – мал мала меньше. И все жрать просят.

– Нет, ты представляешь! – Орсекки уже взял себя в крылья и говорил чуть спокойнее: – Ты представляешь – я работаю, завершаю раскопки, а этот негодяй подкрадывается сзади и вырывает у меня перья!

– Я же не все! – ответил мальчик. – Я немножко.

– А ну отдай!

– И не подумаю! – закричал мальчишка. – Вы, тетя Кура, его придержите, а я домой побежал, мне обедать пора.

Он кинулся со всех ног к городу, а Кора и в самом деле постаралась удержать археолога. Но забыла об эффекте своего прикосновения. Тот буквально затрепетал и прижался к ней своим горячим телом.

– Любимая! – клокотал он горлом. – Мое счастье! Ты обнимаешь меня?

– Ни в коем случае! – ответила Кора, хотя ее куриное тело жаждало ласки археолога. – Отойди на шаг, нет, лучше на два.

Археолог всхлипнул и отошел.

– А теперь скажи мне, только честно, ты меня, то есть госпожу Гальени-папа, любил?

– Любил и люблю. Ты об этом знаешь.

– У меня родились твои дети?

– У тебя родились наши дети, – уточнил археолог.

– Но разве это не грозит большими неприятностями?

– Ой, не говори! Об этом даже страшно подумать!

– Именно из-за этого ты ощипал тело профессора Гальени?

Археолог вздрогнул, как ударенный током.

– Ты знаешь об этом?

– Боюсь, что об этом завтра узнают все. Ты, как всегда, неаккуратен.

– Но что я сделал не так?

– Ты не смог изменить свой голос, ты оставил на мешке отпечатки пальцев… тебя видели, наконец, когда ты подвозил мешок к заднему ходу магазина. – Кора лгала, полагая, что хоть в чем-то она попадет в цель. А Орсекки был в таком состоянии, что не мог сопротивляться…

– О ужас! – прошептал он. – Я попался…

– Ты так надеялся, что никто не вспомнит в комиссии, какого цвета было оперение профессора?

– Это было наивно, – сказал петушок. – Но я находился в таком нервном состоянии, что не смог придумать ничего лучше. Я выкрал тело профессора, ощипал его и спрятал в болоте. А перья решил спрятать в подушках магазина…

– И все неаккуратно, непрофессионально, – презрительно произнесла Кора. – Лучше бы и не начинал. Ну какой из тебя преступник! А куда дел его фотографию?

– Я ее закопал. Он же на ней весь белый! Я не гожусь даже для этого…

– К тому же я считаю, что ощипать и выкинуть своего учителя, знаменитого профессора, – акт чудовищного цинизма, – сказала Кора.