– Вера Кузьминична, – строго сказал Костя, – продюсер Карло.

Понтии и по сей день муж своей легендарной жены Софи Лорен, в девичестве Шикколоне. А я спрашивал о первом муже. Вы настаиваете на своём ответе?

– Первый и последний, – Вера Кузьминична сжала губы, потупилась, потом отважно посмотрела в глаза ведущему и повторила – первый и последний.

Ведущий пожал плечами.

В студии воцарилась звенящая тишина.

– Ваша твердость делает вам честь, – сжав губы, Бортнев помолчал. – Потому что вы абсолютно правы. И теперь от победы в сегодняшней игре вас отделяет только один вопрос.

Бортнев закидывал несчастную Веру Кузьминичну вопросом за вопросом, почти не давая времени на размышление.

Я обкусала все ногти, так мне было жаль женщину. Наконец, они добрались до последнего вопроса.

– Вы готовы? – напористо спросил ведущий программы.

Вера Кузьминична растерянно оглядела студию и кивнула в знак согласия.

В студии, наконец, захлопали, но Ведущий властным жестом восстановил тишину. – Итак, тихо, но очень внятно заговорил Бортнев. – Хеппи энд, счастливая концовка. Нет, это не пошлая лакировка, как учили нас когда-то, не ложь, не дурман. Это способ средствами искусства напомнить, что справедливость всё-таки существует. Хотя бы на экране… И, вот я спрашиваю вас, что происходит в печальном, но счастливом конце фильма «Пять вечеров», когда герой Любшина возвращается к женщине, любившей его долгие годы? Какие последние слова произносит Людмила Гурченко. Последние слова фильма?

– Она… – женщина была слегка испугана серьёзностью тона Ведущего. Она говорит: «только бы не было войны»… – негромко сказала Вера Кузьминична.

Ведущий неожиданно отвернулся, быстро провёл рукой возле глаз, потом посмотрел на женщину и покачал головой.

– Нет? – испугалась испытуемая.

– Только женщина могла это запомнить, – сказал Бортнев. – Вы выиграли, – очень серьезно произнёс ведущий.

Студия замерла, у меня руки похолодели…

Тут заревела музыка, закричала студия. Девочки-ассистентки побежали к Вере Кузьминичне с цветами…

– Вы выиграли! – перекрывая шум, закричал ведущий. – В оставшееся эфирное время нам осталась сущая безделица – вручить вам приз.

Шум в студии как обрезало.

Бортнев сделал паузу.

Что ж, Вера Кузьминична – сказал Бортнев легко и быстро. – В нашей предварительной беседе вы всё намекали мне, что у вас никогда не было машины, что вы б не отказались…. Какую марку желаете получить? – элегантно сделав пируэт, спросил Ведущий.

– Ну…. кокетничала женщина. – Жигули, Москвич. А можно и иномарку! – сказала она с провинциальным задором и в студии одобрительно захлопали.

Ведущий, пристально глядя на Веру Кузьминичну, и жёстко заговорил – Нет, не будет Вам, ни Москвича, ни Жигулей, ни иномарки. Потому что этонеправда. Вы хорошо знаете, – сообщил он, слегка раздумывая, что в нашей программе мы никогда не объявляем призов заранее и вручаем нашим победителям только то, что им, как нам кажется, нужнее всего, что им не хватает для счастья…. Может то, что я говорю и самонадеянно. Таков уж принцип нашей программы, у которой, как вы знаете, самый высокий рейтинг и самое дорогое рекламное время. Телевидение – это коммерция. Было бы ханжеством это отрицать. Нас смотрят все. Это правда! Но тем и отличается наша программа от всех прочих, что главное в ней не деньги, а мечта.

Протасов спросил у Ивана в аппаратной с удивлением: – Это так по тексту? Что-то я не помню таких оборотов. Стал позволять себе Звезда.

– Зато, как хорош, Вадим Андреевич?

– Этого я и боюсь. Когда зайдёт, попроси ко мне заглянуть, – побелев, приказал продюсер.

Бортнев продолжал беседу с Верой Кузьминичной.

– Вы где проживаете? – спросил Костя.

– Курская область, город Щигры. Я же говорила, – с готовностью подтвердила Вера Кузьминична.

– Говорили, но так было не всегда. Родились – то вы в Курске, мама работала старшей медсестрой в больнице им. Крупской, но однажды, стараниями людей, которых не хочется вспоминать, вам пришлось оставить им довольно приличную квартиру и уехать в посёлок Щигры, и этого, согласитесь, вы мне не говорили!

Женщина слушала, его не мигая.

Ведущий остановился на минуту и продолжил. Студия замерла, как и все мы в аппаратной.

– А обещали по гороскопу неприятности только с пятницы, а сегодня только вторник, – кручинилась Зяка.

Бортнев вернулся к разговору с несчастной Верой Кузьминичной, которая явно не понимала, что происходит.

– Хорошо ещё, что вашу мать оставили на работе, а вам разрешили ходить втужешколу, нотеперь вам приходилось ездить туда на электричке и возвращаться домой затемно!

На трибунах женщины лили слёзы и всхлипывали.

…и вот однажды, – неумолимо продолжал он, – вы перед поездом зашли с мамой купить картошки и свёклы, потому что в Щиграх и этого не было.

– И репу, ещё пять кило…, – пробормотала Вера Кузьминична.

– Вот-вот, – подхватил ведущий. Много набрали, чтобы каждый раз не таскать. Потом вы вышли на площадь, где еще не было здания нового цирка. Из-за построек барачного типа выехала самая шикарная машина той поры – ЗИМ и затормозил возле вас.