А ведь Мария-Элена внятно объяснила, что берет Ардонских под свое покровительство! И маркиз Торнейский от этого слова не откажется, даже если станет регентом!

Перспективы завораживали.

Да настолько, что Лорену графиня Элинор даже не заметила. А когда поняла, кто стоит в коридоре, просто сделала реверанс и хотела пройти дальше. Остановил ее свистящий шепот.

– Рассссвлекаешшшшшьсссся?

Так могла бы шипеть гадина. Опасная, смертельно ядовитая - и атакующая.

Но за своих детей любая женщина самой страшной гадине голову отвинтит и скажет, оно так само получилось. Даже совестью не угрызнется. Так что графиня Элинор прищурилась.

– У вас ко мне дело, ваша светлость?

– Думаешь, самые умные? Да?

Примерно так Элинор и думала. Что и озвучила.

– Если мы в милости у короля, а вам бы лучше при дворе лет пять не появляться...

Лорена побледнела, потом покраснела...

– Что, полагаешь, тебе все это так просто с рук сойдет? Да? И тебе, и твоим выб...кам, и этой малолетней б...?!

Графиня по-простонародному уперла руки в бока. Оскорблять ее дочерей? Да и за Марию-Элену она бы сейчас шкуру спустила, хоть с Восьмилапого. На сувениры бы разделала.

– По себе судишь? Сама продавалась с малолетства, так думаешь, все такие же?

– Я-то герцогиня....

– Вдовствующая. И отправишься ты во вдовий дом, в Донэре, и доживать там будешь, или в монастырь, к дочке-потаскушке! Там тебе и самое место! И язык придержи, чай, не на конюшне с любовником!

– Убью!

Лорена взвизгнула гарпией и бросилась вперед, желая выдрать у графини пару-тройку клоков волос. Не получилось. Перехватил вовремя появившийся Дорак Сетон.

– Извольте успокоиться, ваша светлость.

Лорена выдохнула, и обмякла в сильных мужских руках.

– Дорак... проводи меня, мне дурно.

Даму вежливо сгрузили в ближайшее кресло.

– Простите, ваша светлость. Моя невеста такого не одобрит.

– Не...вес... та?!

Последняя соломинка от души ломанула спину верблюда.

– Да, невеста. Ровена, компаньонка ее светлости.

Лорена закрыла глаза.

Ненадолго, на пару минут. А потом открыла их, уже совершенно спокойная.

Не бесилась, не кричала, просто смотрела.

– Значит, так?

Ответом ей стали решительные взгляды.

Да, так, и еще раз так, и вообще...

Лорена медленно встала из кресла и удалилась. Дорак и графиня Элинор переглянулись.

– Ядовитая гадина опасна. Как бы не цапнула, - изрекла графиня.

– вот и скажите об этом ее светлости?

– Скажу...

Ах, если бы сказала. Хотя и Малена могла не принять это близко к сердцу. Но Дорак решил, что все сказано, а графиня просто забегалась и замоталась. И забыла.

Малена так ничего и не узнала. А Лорена...

Лорена готовила месть.

А время неумолимо шло к свадьбе. Даже - двум.

Матильда Домашкина.

Платье было шикарным. И девушка в нем - тоже была очаровательна, куда там голливудским феям! Они-то киношные, а тут все в реальной жизни.

– Ты красавица, дочка, - искренне сказала София Асатиани, когда ее увидела.

Сейчас видели только Матильда и Малена. Они крутились перед зеркалом, они улыбались друг другу и были счастливы.

Белое платье, фата, как символ невинности, венок из флердоранжа... все очень простое, гладкий белый атлас, чуть-чуть кружева, никаких безумно пышных юбок, просто, скромно, безумно элегантно.

Завтра Давид заберет ее из дома тети Вари. А откуда еще?

Не от родителей мужа ведь? И не из своей квартиры, это уж вовсе неправильно. Значит - тетя Варя. Та была тихо счастлива, узнав о свадьбе, и конечно, согласилась. Пусть девочка у нее переночует, а уж она присмотрит.

Огорчало девушек только одно. Они так и не придумали, как начать разговор о зеркалах, а надо бы. Уже давно надо. Но...

Вот и сейчас Малена легла, сжимая в руке зеркальце в бархатном мешочке. Последнее время они стали спать с зеркалами, как с плюшевыми мишками. Беся-то осталась в доме Давида... шарик на лапках. Кто бы опознал в ней бывшую помойную кошечку? Такой меховой комок стал! Скоро и не поднимешь!

Мария-Элена Домбрийская.

Лорена никого и никогда так не ненавидела, как эту соплячку.

Никого.

Никогда.

Как так могло получиться, что вся ее жизнь, ровная, уютная и налаженная, развалилась из-за какой-то девчонки? И ведь ничего уже не вернешь, ничего...