И тут Дороти поняла, что молодой узкоплечий горбун вовсе не такой человек, которым кажется с первого взгляда. И все его милые беседы у борта лишь призваны были скрыть расчетливую интригу. Теперь Дороти убедилась в том, что не только ее горькая судьба, но и судьба самой миссис Уиттли решалась не столько старым Рахманом, как его стеснительным и вкрадчивым сыном.

– Ты должна простить мне мою слабость, – изменил тон Камар. – При виде тебя, гурия, я теряю рассудок. Я не знаю, что со мной творится… Такого не было никогда.

Он оттеснял ее к дивану, и маневр был очевиден для Дороти, но она отступала, будто не догадывалась. Она знала, что успеет нырнуть в сторону.

Когда она почувствовала, что до дивана остался один шаг, она спросила:

– Значит, вы все еще собираетесь поступать в Оксфорд?

От неожиданности горбун остановился.

– Почему ты спрашиваешь?

– А другие ваши жены не знают английского?

– Почему ты это спрашиваешь?

– А вам хочется получить учительницу? Ведь вы говорите с акцентом, господин Камар. Любой догадается в Оксфорде, что вы не настоящий джентльмен.

– Я поступлю, потому что миссис Уиттли написала рекомендательное письмо, – ответил Камар. – Это была самая важная статья нашего договора.

– А это значит, – постаралась улыбнуться Дороти, – что вам не видать Оксфорда как своих ушей! Она не пустит вас в Англию!

Камар разгадал смысл слов Дороти. Он даже не стал спрашивать почему, а улыбнулся, показав коричневые зубы.

– Наоборот, моя драгоценная жемчужина, – сообщил он. – Пока ты у меня, пока ты поешь в моей золотой клетке, я в полной безопасности. Миссис Уиттли в порошок расшибется, только чтобы добыть мне место в Оксфорде. Меня объявят сыном магараджи Майсура, а может, и наследником престола Великих Моголов. Ты не знаешь, моя драгоценная, с какой легкостью и даже облегчением твоя госпожа продала тебя мне. И я думаю, что вся история с пиратами, вашим бегством в шлюпке – выдумка миссис Уиттли. Ты знаешь правду. И ты ей опасна.

Господи, насколько близко он подобрался к правде! Ведь он прав – наверное, Регина давно кается в том, что слишком много рассказала служанке о своем приключении на «Клариссе». Ведь все люди меряют окружающих по своим меркам.

– Дороти, пойми, – задумчиво и без волнения произнес Камар, – все люди – грешные и слабые создания. И нам кажется, что окружающие даже хуже нас. Так думает и твоя хозяйка. Если она ради своих интересов может продать половину твоей Англии, то она так же думает и о тебе. А ты готова продать свою госпожу?

– Кто ее купит! – вырвалось у Дороти. Так она была сердита.

Камар тихо засмеялся, и Дороти упустила тот момент, когда он схватил ее за плечи, цепко, словно тигр добычу, и повалил на диван, упав сверху на нее.

– Ах ты, мерзавец! – вскричала Дороти, в которой, несмотря на смешанное происхождение, вскипела гордая кровь английских девушек. Она вовсе не потеряла присутствия духа, не испугалась и не отбивалась бессмысленно и беспомощно, как лань в когтях хищника, а схватила его за длинный костистый нос и что было сил повернула его, как ручку крана.

С отчаянным воплем магараджа Майсура и наследник Годванны возопил и отпрыгнул от нее, со всего размаха опустился на ковер костлявым задом, так что из-под ковра послышался хруст досок.

Он не сразу смог вернуть речь, и, так как из носа потекла кровь, он принялся вытирать кровь подолом халата. А свободную руку воздевал к потолку, будто призывая на помощь своего бога.

А Дороти тем временем вскочила с дивана и вертела головой, стараясь отыскать какое-нибудь оружие, но, как назло, все предметы в каюте были мягкими, если не считать подсвечника и кувшина. Подсвечник и показался Дороти лучшим оружием. Она протянула к нему руку…

– Как ты посмела… – услышала она глухой голос Камара. – Ты хотела сделать мне больно!

– А ты? – спросила она резко.

– Я же хотел любить тебя! Я хотел сделать тебя богатой и счастливой! А теперь я истеку кровью.

– Не истечешь, – ответила Дороти.

Камар подполз к круглому гонгу, не замеченному Дороти, и, достав из-за него колотушку с мягким шаром на конце, ударил два раза.

– Так, – успела сказать Дороти, – один не справился, папу зовешь на помощь?

Но это был не папа, а два матроса в шароварах, куртках и красных фесках. Они остановились в дверях каюты.

В их глазах отразился ужас при виде безобразной сцены.

Посреди каюты стояла растрепанная, но невредимая английская девушка, а их господин сидел на полу, угрожая ей колотушкой от гонга и придерживая у лица полу белого халата, измазанного кровью.

– Привязать! – приказал молодой хозяин, показывая на столб, поддерживавший потолок каюты.

Дороти, понявшая смысл жеста и слова, ничего не успела сделать, как мамелюки схватили ее и привязали к столбу тонкими веревками, которые тут же впились в руки, и стало страшно больно…