— Это правда. Прежде, старики рассказывали, князья то и дело в походы ходили, за власть дрались между собой, народ волновался.

— Вот и я о том же. Владимир задумал объединить всех под своими знаменами, если я правильно все понимаю. Чтобы впредь на Руси был один князь. Хорошо это, как думаешь?

— Ну, не плохо, — согласился Курьян, не понимая, куда клонит его друг.

— Так вот, Кирилл ехал в Киев, чтобы обсудить как раз этот вопрос. Если у Владимира все получится, внутренние распри закончатся. Брат больше не будет биться с братом, понимаешь?

— А при чем здесь грек?

— Ну, князь же пытался уже свой пантеон сотворить, и, если мне не изменяет память, ты сам говорил, что у него не шибко дела идут в этом направлении.

— Да уж, ни шатко, ни валко, — довольно усмехнулся здоровяк.

— Так вот, с помощью Кирилла князь хочет всех под одну веру подвести.

Получилось не совсем так, как Марсель планировал, и он с беспокойством ждал, какой будет реакцию мужика. Но тот, подумав немного, неожиданно кивнул:

— А пущай попытается. Нам-то что? Пережили его истуканов, и это переживем. Я не возражаю.

Глядя на то, как Курьян с самодовольным видом рассуждает о том, о чем понятия не имеет, ученый вдруг пожалел, что вообще ввязался в это предприятие. Местный народ успел стать ему родным, как и свод простых и ясных правил, по которым жили древние славяне. Они были гораздо более свободными, чем люди из двадцать первого века, и ему было неприятно участвовать в порабощении, пусть и в переносном смысле этого слова. С другой стороны, он помнил о роли, которую Владимир сыграл в истории Руси, и понимал, что без него, возможно, его страны вообще бы не существовало. Вольные, но разобщенные охотники и земледельцы мало что могли противопоставить врагам, объединенным одной идеей. Оставалось смириться со своей миссией и двигаться дальше, не оглядываясь по сторонам. Поэтому Марсель с теплотой посмотрел на Курьяна, который что-то продолжал рассуждать о вере отцов и дедов, и улыбнулся:

— Вот и хорошо. Значит, едешь со мной?

— Да уж присмотрю за тобой еще какое-то время, — усмехнулся мужик. — Пропадешь ведь без меня.

— Благодарю тебя, брат!

Остаток дня прошел спокойно и без каких-либо приключений, если не считать любопытных, которые всюду сопровождали Марселя, однако стоило ему попытаться заговорить с преследователями, как те тут же исчезали из поля зрения. В конце концов, такое повышенное внимание ученому надоело, и он с сожалением надел маску — она в какой-то мере защищала его от окружающих. И действительно, стоило ему скрыться за ней, как количество его поклонников тут же сократилось в несколько раз. Удивившись этому факту, историк снял ее — и через некоторое время снова стал замечать, что за ним буквально по пятам следуют местные жители от мала до велика.

— Что? — резко повернулся он и буквально нос к носу столкнулся со стариком, который едва не врезался в него.

— Ты прости меня, — отозвался тот. — Но у меня внучок болеет, уже много лет ноги не держат его.

— И чем же я могу помочь? — смягчился Марсель.

— Наши говорят, что ты божий человек, — старик с надеждой посмотрел на него. — Может, помолишься своему богу за Илюшу моего?

— Помолюсь, — кивнул ученый. — Ильей, значит, зовут?

— Да.

— И давно он не ходит?

— Да уж десятый год.

— Ох, дед. Не думаю, что здесь молитва поможет.

— А вдруг? Никто ничего сделать не смог. Может, и ты не справишься. Но другого выхода у меня нет. Посмотри на него, а? Небось, не чудище какое.

— Посмотреть можно, — согласился Марсель. — Пойдем, покажешь дорогу.

Старик обрадованно всплеснул руками и засеменил по направлению к стоявшей отдельно от других избе, периодически оглядываясь на историка:

— Люди разное говорят. Кто-то уверен, что это нам в наказание за то, что его отец в жены взял девку не из местных. Но я-то знаю, что это не так. Алтынка была прекрасной матерью для Илюши, но недолго пожила. Померла, когда тот совсем ребеночком был. А мой сынок так любил ее, что зачах без жены. За год его не стало. А напасть, сам знаешь, одна не приходит. Рос мой внучок здоровым парнем, красивым, косая сажень в плечах была уже к двенадцати годкам, а потом вдруг лег — и встать не смог. Так с тех пор и маемся с ним. Одна на тебя надежда осталась. Ты уж постарайся, мил человек.

Марселю чувствовал себя крайне неуютно, видя, что старик действительно надеется на него. Чем он мог помочь? Разве что добрым словом. Но он уедет отсюда через пару дней, может быть, даже раньше. А дальше что? Его знания о медицине были настолько скудными, что любой из местных знахарей и целителей со своими травами и настойками мог дать ему фору в сто очков — и все равно он бы пришел последним. Но ничего не поделаешь, вздохнул ученый, назвался груздем — полезай в короб.

Оказавшись внутри избы, Марсель удивился чистоте и порядку, которые царили в ней. Такое можно было ожидать от заботливой хозяйки, но никак не от пожилого человека, у которого на попечении был еще и тяжело больной.

— Вот сюда, — показывал старик, — сюда. Здесь он лежит, родимый.

— Деда, что там? — послышался низкий густой голос, и ученый поразился его силе.

Подойдя к печи, гость на несколько секунд замер, разглядывая огромного парня, который, приподнявшись на локтях, в свою очередь, рассматривал незнакомца. Судя по его телосложению, в нем было гораздо больше двух метров, так что весьма рослый Курьян показался бы на его фоне сущим карликом.

— Здравствуй! — наконец, произнес великан.