Постепенно наращивая темп, Данила накрыл руками груди Насти, скользнул ладонью по животу и ниже, лаская. Настя застонала и наклонилась вперед, сложив руки на холодном дереве. Крепко обхватив пальцами бедра Насти, Цербер перестал сдерживаться — и скоро зарычал, вбиваясь в нее последний раз.

Данила не сразу смог восстановить дыхание, а у Насти не было сил сдвинуться с места, но она позволила развернуть себя и усадить на подоконник. Муж широко раздвинул ее ноги, удерживая под коленями, и довел до экстаза языком. Настя еще долго содрогалась в оргазме, и только когда Данила нежно стер пальцем слезу с ее щеки, она осознала, что плакала.

Они были измученные и счастливые, и вместе встретили первый рассвет семейной жизни.

С восходом солнца они наконец добрались до спальни, вспомнив о ее существовании, и проснулись только в десять утра. В ногах у них растянулся Рыжий, заняв как минимум четверть кровати, и они старались выбраться так, чтобы его не разбудить.

В три часа у них был самолет на Майорку, но прежде предстояло важное дело — встретиться лицом к лицу с Большим Боссом. Они не могли позорно сбежать, не объяснившись с ним. Они любили Терехова, были всем ему обязаны. Уйти молча — значило бы предать.

Поскольку у Насти не было с собой свежей одежды, она натянула свои черные джинсы, а вместо «свадебного» топа — рубашку Данилы, у которой подкатала рукава. Получилась почти туника. Можно было заехать по дороге в бутик, но не хотелось впустую тратить время. Данила же хотел одеться приличнее, все же предстоял серьезный разговор, но Настя уговорила его выбрать рваные джинсы, которые она видела на нем на концерте, и топ кофейного цвета, который подчеркивал золотистый цвет его глаз.

— Ясно, я стал твоей куклой, будешь менять мне одежки, — предположил Данила, и Настя усмехнулась, подтверждая его худшие опасения.

— Но ведь я стану не только одевать тебя, но и раздевать.

Летов оценил логику и согласился. Они взялись за руки и поехали к Большому Боссу.

Между Настей и Данилой произошло то, что происходит при столкновении двух кусков сахара или, как в их случае, характеров. Они либо обломаются друг о друга, либо притрутся. Настя с Летовым притерлись. Настя поняла, что любит Данилу достаточно сильно, чтобы учиться контролировать эмоции и не орать без повода. Летов, в свою очередь, пообещал не только отдать заявление об уходе, но и высказать Большому Боссу все, что думает об Артеме, и поставить ультиматум: либо Мельник уходит из компании по собственному желанию, либо Цербер его вынесет в пасти вместе с собой. Одно дело — уволиться, а другое — смотреть, как Артем пирует на чужих заслугах и уничтожает их.

А еще Данила собирался сказать ББ, что женился на его единственной наследнице, которую совратил до свадьбы. Или она совратила его? Впрочем, в детали не обязательно вдаваться.

Они сидели у Большого Босса в кабинете, ожидая приговора. Отец выглядел больным и недовольным и, как и два месяца назад, долго молчал, будто ждал кого-то. «Хоть бы Тимошка не заявился», — подумала Настя. К счастью, никто не пришел. Оказалось, ББ просто разглядывал двух сидевших перед ним предателей. Ему так хотелось.

— Подвели вы меня, ох подвели. Придется отвечать, — сказал он сухо.

Первым на этом неофициальном слушании выступил Цербер.

— Я написал заявление об уходе, вот оно, — он достал лист из заднего кармана джинсов и протянул Большому Боссу. Тот со злым выражением принял бумагу… но Данила так и не выпустил ее из руки, и началось перетягивание каната. Вдруг надумавшись ни с того ни с сего, Летов процедил: — Нет. Не могу, — и оторвал кусок страницы. — Свой пакет акций не продам. И с поста уйду только ногами вперед.

— Это я устрою, — пообещал ББ со сдерживаемой яростью в голосе, комкая половину заявления и швыряя на пол. — А вместо тебя Артемку поставлю.

И тут Цербера понесло. Он кричал, что Мельник — дебил от природы, которого не исправит даже святое причастие. Что он пустит компанию по ветру, что должность, на которую он годится — это гардеробщик в NеwТеk. И если его назначат главой российского офиса, то Данила и правда готов улечься в гроб, лишь бы не смотреть на это безобразие.

Он выпустил пар и, медленно опустившись в кресло, спокойно зачесал наверх челку пальцами, словно и не орал только что на Большого Босса, который мог перекрыть ему кислород, как краник на батарее.

— Вот, значит, как, — протянул ББ. — А ты что скажешь по этому поводу, Настасья?

За последние два месяца до нее как до жирафа дошла истина, что искусство контролировать эмоции и продумывать шаги на далекую перспективу — это почти что подвиг международного масштаба. Что услышит только тот, кто хочет услышать, а значит не нужно терроризировать человека лишь за то, что он идиот.

Одним из недостатков Аиды была взрывоопасная импульсивность. Да, она осознала это, и теперь чувствовала себя сильнее. Не нужно ломать собственную личность для победы, но можно и даже нужно развиваться, чтобы стать лучшей версией самой себя.