Летов облокотился об стол, устроив подбородок на замке из пальцев, и нахмурился, размышляя о бренности бытия. Ему уже десять минут как пора заняться делом, а он не мог собраться, думая только о новой помощнице.

— Понимаешь, Настенька, — произнес он ласково. — От того, как работает Артем, мало что меняется в компании, разве что моя нагрузка. А вот если ты будешь вместо непосредственных обязанностей заниматься всякой ерундой, то рухнет плотно упакованная рутина, которая выстраивалась годами. А значит, плохо будет всем.

— То есть я должна закрыть глаза на кобеля, скачущего по зданию? Так по-твоему?

— Именно. А теперь займись делом. И ради бога, сними эти жуткие ресницы, я не могу понять, ты спишь или смотришь на меня.

Настя хмыкнула и в два счета убрала магнитные накладки, освобождая усталые глаза. Видимо, тоже извелась на выходных, не зная, чего ожидать от новой работы. Данила даже испытал укол совести, что не принимает большего участия в адаптации практикантки, но потом нахалка заявила:

— А я считаю, что одна гнида может целое стадо завалить. Нельзя тянуть на себе чужую работу, только чтобы угодить Большому Боссу. Ты самый настоящий пресмыкающийся и прогибающийся песик, совсем здесь на Цербера не похож. Даже обидно.

Настя из Данилы будто чеку выдернула, но он не взорвался, хоть и ходил по грани, доведенный и откровенным видом девушки, и ее хамством. Нет, он не показал ей Цербера, хоть она и подзуживала. Он лишь медленно поднялся, упираясь кулаками в стол, и четко, с расстановкой произнес:

— Только потому, что я вынужден проводить с тобой время, не значит, что мы вдруг стали друзьями. Ты во мне тоже вызываешь не самые приятные чувства, однако я не ставлю тебе палки в колеса, правда? Пока что ты — худшая из помощниц, которые у меня были, но почему я не удивлен? Ты, кроме себя, кого-то замечаешь? Хочешь что-то доказать — работай. В одиннадцать тридцать принесешь мне кофе, а до тех пор чтобы я тебя здесь не видел. Будут вопросы — звони Ольге. В обед прочтешь контракт сделки, которую мы собираемся заключить в конце августа. К двум часам убедишься, что англичанин не заблудился в коридорах, и проводишь его в переговорную. В кабинете я принимаю только своих. Свободна.

Он видел, что Настя клокотала от обиды, но ей хватило ума промолчать и, улыбнувшись, гордо удалиться. Вот так-то лучше. Может, хоть чему-то научится… Лишь бы мстить не вздумала. Данила еще раз убедился, что Настино упрямство плохо сказывается и на его характере: он начинает срываться на пустом месте, что в его положении недопустимо. И предстоящие восемь недель показались ему в этот момент пожизненным сроком.

Настя вышла из кабинета, плотно притворив за собой массивную дверь. Перед глазами все еще сверкал остаточным светом нимб Данилы, уверенного в своей правоте — и имеющего на это все основания. У нее же прав нет, заранее предупредили.

Цербер был на голову выше Насти, но ее любовь к высоким каблукам сглаживала неравенство. Однако сейчас она чувствовала себя инфузорией туфелькой на ботинке великого босса.

Летов сегодня выглядел очень красивым в хлопковом темно-синем блейзере, который удачно сочетался с янтарным оттенком глаз. Вместо рубашки Данила надел белую футболку от Ральфа Лорена. Настя считала очень эффективной эту моду среди больших боссов приходить на работу в практичной одежде. Так начальник кажется почти простым смертным, приближенным к подчиненным, и обстановка в офисе сразу становится свободнее, а значит, и продуктивнее.

Настя вернулась за свой стол и отыскала распечатанный контракт, в который незаменимая Ольга вклеила разноцветные стикеры с пояснениями.

На душе было паршиво. Возможно, от того, что они с Данилой не знали, с какой стороны друг к другу зайти. Их отношения всегда оставались простыми: Настя буянит, он молча везет ее домой. Здесь же все по-другому, по-новому, и они растерялись. Летов вел себя согласно кодексу руководителя, и увидеть его настоящего не представлялось возможным; впрочем, отчитывал он непослушную помощницу искренне, с коронным презрением в голосе.

А ведь Настя всего лишь хотела повеселиться немного хотя бы в первый день: пока ее однокурсники отдыхают на островах, она торчит на практике. Но Данила не оценил безобидную выходку, как всегда. В его глазах даже отморозок Артем более достоин уважения, чем гнусная Аида, потому что от бабуина хоть и пользы нет, зато меньше вреда.

«Так значит, я вызываю у тебя неприятные чувства? — мысленно спросила Настя у босса, глядя в стену, за которой он работал. — Тогда, пожалуй, подолью масла в огонь, чтобы неприятное чувство переросло в ненависть, чтобы ты после этой практики и за километр ко мне не подходил. Знаешь, очень бесит видеть тебя после каждой вечеринки, где я пытаюсь о тебе не думать. Пошел ты, понял? Я тебе такую жизнь устрою, что ты сам от меня сбежишь, поджав хвост. Придется отцу искать мне на следующий год нового Цербера».

Стена не ответила, но Настя надеялась, что Летову поплохело от ее молчаливого посыла. Она выпила воды, аккуратно обрезала ножницами красные когти, которые мешали работать, и стерла с губ яркую помаду. Достала из большой сумки модный немнущийся жакет и надела поверх откровенной блузки, застегнув за две имеющиеся пуговицы.

Насте нужна положительная рекомендация, и она ее получит. Докажет, что не обязательно ломать собственную личность для победы. Отец по сути дал им с Данечкой карт-бланш в рабочих отношениях, и чтобы никаких жалоб. Что ж, допрыгался Цербер, не успел первый совместный понедельник начаться.