Я накрыл микрофон рукой, чтобы прочистить горло и начал:

— Этим утром здесь только я и, к сожалению, в обозримом будущем так и будет.

Поправив наушники, чтобы оба расположились прямо над ушами, я провел ладонью по глазам.

И удивился, обнаружив, что мои пальцы увлажнились.

— Дженсен... — я прервался, чтобы снова прочистить горло, не переживая в этот раз, что это слышно в микрофон. — Дженсен МакКензи получила другую должность на радио «Облака» в Финиксе, Аризона. Мы здесь, на KLVR, желаем ей всего наилучшего.

На последнем слове мой голос сломался, и микрофон пришлось выключить.

Я думал, что смогу это сделать. Правда, думал, но ошибся. Вместо того чтобы сказать что-то еще, я запустил Love Bites группы Def Leppard и закрыл дверь в студию.

Следом за ней в печальном плейлисте шла Angie Rolling Stones, в основном потому, что я больше не доверял своему голосу.

Слушая надтреснутый и убитый горем шепот Мика Джаггера, я немного приободрился. Раз уж ему удалось пройти через это, то какого черта я не смогу?

Кроме того, вещание на всю долину Лас-Вегаса о моей влюбленности практически навсегда исключило меня из списка самых завидных холостяков.

Время идти ва-банк.

— Я должен кое в чем признаться.

Говорить в конце песни — грубейшее нарушение политики станции, но мне было насрать, пусть меня уволят. В стенах студии было слишком много проклятых воспоминаний.

— Когда Дженсен приехала, я был настоящим гулякой. Готов поспорить, многие из вас уже знают об этом. Чего вы не знаете, так это то, что с первого взгляда на нее я влюбился по уши. И, дурак, не понял этого. Просто думал, что она невероятная. И, как вы слышали в пятницу, я, наконец, осознал все и выдал в прямом эфире.

Я вынужден был прерваться, чтобы восстановить дыхание. Признаюсь, что, возможно, в это были вовлечены несколько слезинок, но всему Лас-Вегасу не обязательно знать, что я вообще могу плакать. У меня все еще остались некоторые стандарты.

Правда, совсем не много. Я бы бросился под автобус, если бы она захотела. Сделал бы все, что попросит, если бы это означало, что она сразу вернется домой.

— Хочу исправить свои последние слова, так как честен и полностью открыт. Даже если бы я не осознал этого, правда в том, что Дженсен украла мое сердце в самый первый раз, когда поставила меня на место и заставила чувствовать себя полным кретином.

Я издал смущенный смешок.

— И, друзья, меня это разозлило. Все дело в том, что для нее я был не очередной зазубриной на столбике кровати, а просто идиотом с Y-хромосомой. Я был маленьким мальчиком во взрослой одежде, называл себя мужчиной только потому, что мог уговорить женщину переспать со мной.

— Секс не делает тебя мужчиной, никого из вас, слушатели. Далеко нет. Забота, уважение и отсутствие эгоизма делают из тебя настоящего мужчину. Мне двадцать девять и я, наконец, черт возьми, вырос.

Господи. Разве я не нарывался на штраф от Федеральной комиссии по связи? Хорошо, что я почти закончил.

— Теперь, когда я разрушил ваше утро понедельника своими откровениями...

Меня похлопали по плечу. Я закрыл глаза, кишки завязались в кельтские узлы и косы. Вот и мое уведомление об увольнении.

Сидя спиной к двери и в наушниках, я не слышал, как кто-то вошел.

Я не хотел поворачиваться, хоть и заслуживал любого наказания, которое приготовил для меня БШ. Боже, я просто сорвался в эфире.

Тяжело вздохнув, снял наушники и медленно развернулся на стуле.

— Прости за опоздание. Ты не позвонил, чтобы разбудить меня... Спартак.

Что за хрень?

— Как... но... — бормотал я, пытаясь поднять челюсть с колен. Меня даже не волновало, что сейчас она рассказала всему городу о происхождении имени Так.

— Как всегда, шикарный словарный запас. — Усмехнулась Дженсен. — Удивительно, что у тебя все еще есть работа.

Кажется, у меня были галлюцинации. Прямо в тот миг не было ни единого шанса, что передо мной стояла Дженсен МакКензи.

За ней были БШ и... Моя мать?

Ага, точно глюк. Или ночной кошмар.

Потянувшись, чтобы потрогать ее, я был уверен, что мои дрожащие пальцы пройдут сквозь нее.

Я прижался к ее щеке и потянул девушку к себе.

— Ты настоящая.

— Да.

Уникальная полуулыбка заиграла на ее губах.

А потом она исчезла, потому что губы Дженсен обрушились на мои. Как только в мой рот вторгся знакомый вкус ирисок, я услышал резкий голос БШ:

— Ты не уволен. А теперь включи немного музыки.