– Ого, какой огромный камень ты приволок! – восхитился дельфин. – И сидишь на нём так неподвижно! Я тебя даже не сразу заметил!

– Я невелик, как меня заметить? – хмыкнул тот. – Как же ты невнимателен, Фью! А если б тут притаилась акула? Почему ты не смотришь по сторонам, – отчитал его Оуэн. – Ты беспечен, Фью.

– О, акулу я бы почувствовал! – самоуверенно заявил Фью. – От них идёт такая вонь! Ну, моральная, что ли. Мы, дельфины, за километр их чувствуем. И нам не надо смотреть по сторонам глазами, мы всё определяем с помощью отражённых звуков. И чувств, что ли.

– А от меня чем-нибудь пахнет?

– Не знаю. Ничем. Ты один такой, наверное, – задумчиво протянул Фью. – Хотя, обычные осьминоги всегда пахнут – осторожностью, раздумьями. От других существ тоже всяко несёт: голодом, страхом, вожделением, материнством, довольством, любопытством. А от тебя – ничем. И ещё – знанием. Как будто ты его имеешь в себе – сразу всё и всё вместе. Но без запаха. Без эмоций, что ли.

– Интересно, – хмыкнул Оуэн. – Возможно, это потому, что я тварей живьём не ем. Не привношу в себя ничьи эмоции и запахи. А чем пахнет от дельфинов?

– О, от нас всегда пахнет радостью и путешествием! А ещё – любовью. Мы любим друг друга и весь мир!

– Я тоже вас такими считаю, – кивнул Оуэн. – Но мне бы очень хотелось, чтобы вы стали ещё и мудрыми.

– Зачем? Мудрость поглощает радость, – отмахнулся Фью. – И ничего не даёт взамен.

– Так уж и ничего?

– А что она дала тебе, например? – хитро спросил Фью.

– Я могу видеть жизнь вперёд. И даже то, что было раньше. И знаю, как устроен этот мир. Иногда это помогает выжить.

– А мы, дельфины, не хотим ничего знать. Мы живём настоящим. Наш мир устроен просто – мы берём то, что радует, и то, что мир даёт нам сам. И проходим мимо того, что нас огорчает. И этому же учим детей. Вот и вся мудрость. А если не выживаем в какой-то ситуации – то принимаем это легко. Другие сородичи продолжают жить и радоваться за нас. Такова жизнь.

– Ну, что ж, – согласился Оуэн, – неплохая философия. И таковы ваши традиции. И они, наверняка, неплохи, коли позволяют вам выживать так долго.

– Что значит – долго? У нас не такой уж длинный век. По крайней мере – черепахи и киты живут дольше. А киты ещё и мудрые, и потому одинокие, как ты.

– Долго, это значит, что вы, дельфины, относитесь к одному из древнейших Видов на планете. Вы существовали ещё во времена, когда мир был совсем другой. Это десятки миллионов витков назад. И всегда вы были прекрасно адаптированы к среде обитания. Многие Виды уже давно вымерли, а вы остались. Планете вы нравитесь, наверное. Вы, дельфины, улучшаете её… самочувствие.

– Ой, великолепный спрут, ты меня не запутывай! – рассмеялся Фью. – Я вот сейчас ничего не понял из твоей речи про эти миллионы и Виды. Хотя нет, в общем-то, ясно. Ты считаешь нас, дельфинов, полезными для планеты. И это приятно.

– Ну, в общем, да. Иди-ка ты, дружок, наверх, вдохни разок. А то мы с тобой опять заболтались.

– Ага. Я мигом. Здесь же совсем близко.

И, бодро махнув всеми своими плавниками, он устремился наверх, весело хапнув и проглотив по дороге пару зазевавшихся селёдок. А Оуэн остался на своём огромном камне, озирая округу. Он был так неподвижен, так мимикрировал под цвет скалы, что стаи разноцветных рыб спокойно плавали мимо него, развлекая его своей игрой в догонялки и пустыми разговорами о насущных рыбьих делах. Наверху переливались солнечные блики от волн, плавало размазанное, как медуза, жёлтое Солнце. Оно светило ласково и приятно. Шевелились – то ли от волнения, то ли от неспешных течений – яркие актинии, желающие поймать добычу. Покачивались разнообразные водоросли…

Давненько он не отдыхал так на природе – всё больше кис в своей тёмной базальтовой пещере, грустя непонятно о чём. Да, здесь неплохо. Оуэн решил называть эту пещеру Ближней, потому что она находилась ближе к поверхности моря, а базальтовую – Дальней, соответственно глубине погружения. Да, здесь не хуже чем возле его базальтовой пещеры, то есть – Дальней. Такой потаённой и глубинной. Хотя эта, сталактитовая, без сомнения, красивее. И с такой богатой историей. Но зато здесь, в мелких тёплых водах – он чувствовал это – чаще рыскали акулы и появлялись мурены. Только и смотри по сторонам, вернувшись с прогулки, чтобы какая-нибудь зубастая тётенька не пробралась к тебе в пещеру. С ними сложно. Никакой мурене, конечно же, с ним не справиться, но волнения и кровавые баталии Оуэну тоже ни к чему. Убивать он никого не хотел. Но мурены столь неразумны и жадны, что попробуй, образумь её без увечий.

Вернулся Фью и начал плавать вокруг него. – Ну как, нравится тебе здесь, великолепный спрут?

– Да, здесь хорошо. Спасибо тебе за эту пещеру. И давай знакомиться. Меня зовут Оуэн. Что ты Фью, я уже узнал от твоих болтливых товарищей.

– Значит – мы с тобой теперь друзья? – подпрыгнул от восторга дельфин.

– Ну, в общем – да, приятели.

– Здорово! – обрадовался Фью. – Расскажу своим – обзавидуются. Как бы не побили меня от досады. Но ничего, мы быстро миримся. Оуэн, а расскажи – как это ты меня вчера подтолкнул? Я тут, пока наверх плавал, вспомнил вчерашний день. И понял – да, меня кто-то действительно подтолкнул. Уж очень далеко я был от поверхности и вдруг – вот, выпрыгнул наверх! Ты был позади меня? И подтолкнул? Но как я этого не заметил?