– Анечка, это я, Антон. Я никому не дам тебя в обиду. Я буду тебя защищать.

Анна все еще со страхом смотрела на него. Наконец, справившись с эмоциями, она очень тихо, так что Антон еле расслышал, с опаской спросила:

– А.. где?

Бедный Рыцарь, который уже дал себе обет не претендовать на сердце своей Дамы, все равно испытал болезненный укол ревности.

– На работе, – поникшим голосом ответил он.

Еще минуту назад Анна чувствовала слабость, но сейчас от шока она чуть не подпрыгнула.

– Ты с ума сошел?! – вскрикнула Анна. – Месяц назад похороны были!

– Анечка, не волнуйся, пожалуйста. Полежи, я с тобой посижу, – лоб Антона от волнения покрылся крупными каплями пота. Он понял, что важнейшую миссию, возложенную на него Громовержцем Звягиным он позорно провалил. И до приезда специалиста ему не удастся одному успокоить Анну. Вот только глаза открыла, уже спрашивает о Ярославе Платоныче и тут же его хоронит. Антону стало так плохо на душе, что он предпочел бы любую почку отдать или половину крови, лишь бы Аня была здорова. Ему так жалко стало ее, что глаза чуть ли не слезами наполнились.

– Антон, тебе плохо? Давай врача позову!

Антон сам был на грани истерики. Сердце мучительно сжалось и резко сократило количество ударов, одновременно сделав их в разы сильнее. Ему казалось, что этот набат стучит у него в ушах. Бедная Анечка! Сама не понимает, что больна, а беспокоится о его здоровье. Срочно звонить Звягину! К сожалению, только он может ее успокоить.

– Антон, где? – голос Анны стал требовательным.

– Все хорошо, сейчас я позвоню Ярославу Платонычу, и он приедет.

– Зачем? – диалог ей стал напоминать беседу глухого с немым.

– Ну ты же его спрашивала?

Анна удивленно посмотрела на друга.

– Я спрашивала, где Наташа Сидоркина. Она стояла рядом с тобой и звала меня.

«Час от часу не легче», – сокрушенно подумал Антон и вслух сказал:

– Наташу Сидоркину месяц назад похоронили. Ты только не волнуйся. Не нужно сейчас вспоминать о ней. Если хочешь, сходим к ней на кладбище, проведаем.

– Ага, спасибо, если она в больнице меня звала, то там точно затащит к себе. Хотя в принципе мы с ней ладили. Может поэтому она и пришла ко мне, чтоб не скучно было, – словно забыв об Антоне, рассуждала вслух Анна.

Наконец-то она почувствовала, что что-то начинает проясняться. Глаза ее от удивления стали совсем круглыми, и она, гладя сквозь Антона, подняла руку с вытянутым указательным пальцем и почти обрадовано сказала:

– Точно! Она хотела забрать меня, потому что мне всегда свои секреты рассказывала, хоть мы и не были подругами. – В голосе девушки звучало воодушевление. Она делала логические умозаключения, и лицо ее с каждой минутой становилось все спокойнее.

– Мало ли что звала, правда, Тотошка?! Я ж могу и не ходить.

Нечеловеческое напряжение, сковывавшее Антона, тоже стало отступать. Понятно, что Аня не в себе, но не буянит, в истерике не бьется, а значит до приезда супер-доктора она продержится. И, Слава Богу, что Звягину не позвонил.

А тем временем, столичный специалист, на которого возлагал надежды Звягин, Варвара, весело напевая, отправилась в неблизкий путь. Но он был совершенно не в тягость. Яр никогда ни о чем не просил, а ее долги перед ним росли в геометрической прогрессии. Начиная с того, что вызволил ее из лап бандитов, которые шантажировали Сашку, и заканчивая тем, что расстроил ее свадьбу с недостойным человеком. А уж если рассказывать, сколько крови она им с братом попила, пока была маленькой, так двухтомник точно издать можно.

Сашку редко отпускали гулять одного – в его обязанности входило следить за младшей сестрой, поэтому она таскалась за ними, как хвостик. Причем далеко не безобидный рудимент, а такой хвостище – управленец, который, чуть что, ехидно сощуривал свои карие глазки – вишенки и заявлял: «А я маме с папой расскажу». И брат с Яром наперебой старались ей угодить.

Она была не по годам развитым ребенком, эдаким Кевином в юбке, провокатором и подстрекателем.

Отец у них в семье был непререкаемым авторитетом, и его слово было нерушимо – мог лишить любого удовольствия, и это так сказать мягкий вид наказания.

И вот Варенька-ангелочек, пока Саша – Ярик (как их называли в обеих семьях) резались в морской бой, папа мирно читал газету, мама решала кроссворд, а бабушка вязала носки, вышла на середину зала и громко сделала заявление:

– А мне Саша – Ярик про секс рассказали!

Обстановка в квартире вмиг стала похожа на репродукцию картины «Перед грозой», и отчетливо стали слышны раскаты грома. Саша – Ярик, несмотря на увлеченность игрой, выронили ручки из рук и замерли.

Папа сжал кулаки так, что они побелели. Медленно, угрожающе встал и направился к друзьям.