– Иди на доктора учись. Умеешь портить, так научись и лечить!

То ли он серьезно говорил, то ли просто в гневе, но эти слова мне запали в душу. И вот я врач, который приехал специально, чтобы выяснить, кто тебе нервы портил и наказать его.

Анна уже от души хохотала, представив эту картину. От ее страха и волнения не осталось и следа, и она уже готова была рассказать Варваре Александровне обо всем, что с ней случилось.

И Варвара, взяв Анну за руку и внимательно глядя ей в глаза, приготовилась слушать.

– Ну, ничего страшного, с привидениями мы разберемся, – бодро резюмировала Варвара, хотя далеко не была уверена в этом. – Ты главное, их не бойся. Сейчас я гляну твою медкарту, какие назначения были сделаны, и мы решим, что делать дальше.

Анна полностью доверилась Варваре – в ней было столько решительности и активности, что наверняка все привидения Задонска уже запаковали чемоданы и полетели искать более темное и сырое место.

Вернувшись в палату, Варвара продолжила весело:

– Так, у тебя день рождения скоро. Пригласишь? Я решила побыть здесь несколько дней, взяла отгулы – Яр сказал, что природа у вас тут замечательная. Отдохну, а заодно и за тобой присмотрю. Так что? Ты с родителями празднуешь или с друзьями?

Глаза Анны, в которых до этого момента переливались искринки улыбки, как-то разом потухли и будто подернулись пеленой боли.

– У меня не бывает дней рождения, – тихо промолвила она.

У Вари, не знавшей, что такое плохое настроение, екнуло сердце.

– Анечка, что случилось? – враз посерьезнев, спросила она.

– У меня папа врач, мама – медсестра, они все время были вместе, работали по контракту за границей. До семи лет я с ними жила, поэтому свободно говорю на английском и французском. Потом им нужно было поехать туда, где шла война.

Анна замолкла, потому что годы не смогли смягчить боль, и немного помолчав, собираясь с силами, с дрожью в голосе продолжила. – Меня отправили к бабушке, а они погибли. И я отказалась от празднования дней рождения вообще. Во-первых, у бабушки было мало денег, чтоб организовать торжество, во-вторых, я бы все равно сравнивала с теми праздниками, которые устраивали родители. И в-третьих, у меня, кроме Тотошки, не было близких друзей. Я всегда была на виду, в гуще событий, но близко ни с кем не сходилась. Вот как-то странно. Наверно, и я какая-то странная…

Анна прикрыла глаза, потому что слезы уже готовы были побежать по щекам. Она смирилась с потерей, могла спокойно сказать о том, что родители погибли. Про то, что день рождения она не отмечает, тоже могла говорить, не теряя бодрого расположения духа. Но комбинация: родители – день рождения – сложилась впервые. И Анна тихонько заплакала.

Варвара расстроилась сама. Ее интуитивное умение находить больные места всегда ей помогало в работе. Однако сейчас, сама того не желая, причинила девушке боль.

– Анечка, прости! – воскликнула она и прижала ее к своей груди. – ну давай вместе поплачем!

Варвара выключила режим «доктора» и стала такой же девчонкой, искренне сочувствующей этому маленькому одинокому цыпленку, который уже не сдерживаясь, рыдал в три ручья.

Анна, наплакавшись на груди Варвары, намочив слезами весь ее халат, неожиданно почувствовала, как что-то в ее душе всколыхнулось, будто кусок льда, иногда мешавший легко и радостно вздохнуть, вдруг превратился в пар и растаял.

– Варвара Алекс…, – начала было Анна, но под укоризненным взглядом Вари исправилась: – Варвара! Я вам, …тебе очень благодарна. У меня такое чувство, будто мне только что было семь лет, и я поговорила с родителями. И они велели мне не плакать о них. Они вместе.

– Ну вот и чудесно, – Варвара вздохнула с облегчением. – Собирайся, я отвезу тебя домой. Яр мне номер в гостинице забронировал, поэтому сейчас переоденусь и на пляж. А ты – лежать!

* * *

Сдав Анну с рук в руки Дарье Петровне, Варвара понеслась к зданию полиции.

Телефон Звягина не отвечал, и девушка начала подумывать о штурме. Но тут вышел молодой человек, которого она вытеснила из палаты Анны. Увидев ее, он потерянно покраснел и хотел было шмыгнуть мимо. Однако не тут-то было.

Совершив неподражаемый финт шикарным бедром, Варвара перегородила ему путь.

– Простите, э…, – сделала она паузу для того, чтобы тот представился.

Колосков был малый сообразительный, поэтому несмотря на крайнюю степень смущения, ее «э» истолковал правильно.