– Ужасная нелепость! А как же выжил ты, Оуэн?– спросил Юрий.

– В тот момент я – молодой преподаватель института биосферы, мои родители – профессора-биологи Соила и Моун, и трое учёных – профессора-гидрологи Тиуин и Боин с аспиранткой-гидрологом Атэей, были в научной экспедиции. Во время катастрофы все мы были одеты в скафандры с усиленной защитой. для глубоководных изысканий, и исследовали огромную пещеру. Она нас и защитила от ударной волны и основной радиации. К сожалению, мы лишились батискафа, оставшегося снаружи и унесённого взрывом. Связь с миром также исчезла. Всё ходило ходуном, что-то падало и грохотало, нас подхватило потоком и куда-то понесло, вдавив в дальнюю часть пещеры. Затем в пещере стало тихо. Оказалось, что нас завалило. Когда всё более-менее притихло, мы разобрали завал и выбрались наружу и увидели, как множество мёртвых существ падает мимо нас в глубину. По непрерывному гулу и сотрясанию мы поняли, что наверху продолжают бушевать цунами. И поняли – произошла планетарная катастрофа, о причинах которой мы уже начали догадываться. Её авторы – «Добрая Воля» или «Света Фионы». Но всё ещё тешили себя надеждой, что хоть кто-то уцелел. И надеялись, что иттяне помогут нам восстановить цивилизацию. Хотя, с другой стороны – это долгий процесс. Зачем им это? Наверняка они просто улетят – искать более разумных обитателей вселенной…

Проходили недели, месяцы, а наверху всё ещё продолжали бушевать штормы. В пещере, имеющей множество ответвлений и ходов, к счастью, почти сохранилась какая-то жизнь: рыбы, черви, флуоресцентные существа и даже растения. Всё это пригодилось нам, чтобы выжить. Снаружи тоже сохранилась кое-какая жизнь. Очевидно, большая толща воды сработала как естественный барьер. Иногда из глубины всплывали даже огромные рыбы и медузы, скорее всего – реликтовые. Считалось, что они давно вымерли. Впрочем, нам было уже не до научных сенсаций.

– Какие страшные времена ты пережил, – заметил Юрий. – Извини, что растревожил твои грустные воспоминания.

– Да, всё это очень печально, – вздохнул Оуэн. – Когда наверху всё более-менее стихло, гидрологи Тиуин и Боин, решили отправиться наверх – выяснить обстановку. Поскольку неизвестность нас уже просто угнетала. Мини-двигатели на скафандрах, сохранившие заряд, позволяли им всплыть и потом вернуться. Но мы их больше никогда не увидели. Очевидно радиация, шторм или цунами погубили наших коллег. И только тогда мы поняли – наша цивилизация окончательно погибла.

– Я вам глубоко сочувствую. И каковы были ваши планы? – спросил Юрий.

– Мы решили начать всё сначала. И восстановить наш род. Конечно, у обычных осьминогов потомство более многочисленно, чем у разумных. Поскольку в природе очень велик процент его гибели. Но мы решили попытаться. Ведь у нас было две полноценные пары – моя мама с отцом и мы с Атеей. Какое счастье, что в то страшное время она оказалась рядом. Бог даровал нам это счастье. Ведь мы с Атеей полюбили друг друга ещё во время подготовки к экспедиции. Мечтали создать семью. Строили с ней планы – участвовать в освоении Мааса, защитить докторские, преподавать. И, может, даже сделать пару-тройку открытий. Не случилось. Но мы надеялись хотя бы вырастить потомство, возобновившее цивилизацию моллюсков. И это не вышло. Оказалось, что мама и Атея бесплодны. Очевидно из-за влияния радиации или перенесённого стресса. Ведь моллюски очень чувствительны.

– Жаль, – отозвался Юрий. – А почему ты остался один? Извини, если мой вопрос тебя ранит.

– Моих близких уже давно нет на свете, – грустно ответил спрут – Очень давно. Однако долгие витки, проведённые вместе с ними, сделали меня сильным. И, оставшись один, я несу эту эстафету мужества дальше. Не знаю, почему я оказался таким долгожителем. Возможно – из-за влияния всё той же радиации.

– Но как же вы жили в пещере? После комфорта, который давала цивилизация, вам было трудно?

– Да нет. Всё было довольно неплохо, если в подобных обстоятельствах применимо это слово. Мы были близки по духу и связанны родственными узами. И поначалу ещё на что-то надеялись – то ли на чудо, то ли на помощь КСЦ. Но, интуитивно ощущая страшную опасность за стенами пещеры, мы никуда не высовывались и почти всё время оставались в ней. Там у нас возник наш собственный мирок, вполне комфортный – мы имели освещение от рыбок, в основном миктофитовых – Myctophum punctatum, и фонареглазовых – Anomalopidae, если по латыни. С едой было сложнее. Увы, мы были вынуждены перейти от вегетарианства к иной пище. Есть тех же рыбок, червей, рачков – да всё, что ловилось. Как ни удивительно, но мы вернулись к первобытному существованию и вполне с этим смирились. Такова воля обстоятельств. Хотя периодически, больше по привычке, мы телепатически пытались выйти на контакт – с теми, кто, возможно, выжил наверху. Но там была тишина. За исключением слабых и невнятных голосов малого количества выживших существ. Они были в панике, прячась на больших глубинах и в расщелинах.

– Чем же вы занимались? – спросил Юрий, пытаясь углядеть ту пещеру. Но видел лишь сероватую тьму.

– Да ничем. Делать нам было нечего, кроме незатейливой и редкой охоты – мы берегли своё стадо. Хотя родители поначалу пытались составлять списки выживших особей, классифицировать их, отмечать органические изменения, происшедшие после катастрофы. Но потом бросили это. Какая уж тут научная работа? Для кого? И чаще всего мы проводили время в разговорах. Обсуждали причину катастрофы, истоки жестокости, иногда просыпающейся в разумных Видах. И пришли к выводу, что это проявление остатков некой скрытой агрессии, призванной сохранять Вид, но иной раз выходящей из-под контроля разума. Именно в этом причина трагедии Протеи. Не стоит навязывать свои правила и принципы другим. В этом и проявляется цивилизованность. Выходит, протейцы такими не были.

– А почему же цивилизации, которые объединились в КС, дружно сосуществуют? Даже помогают другим Видам, зачастую совершенно непохожим на них – ни внешностью, ни привычками, ни традициями. В чём секрет их умения победить собственную агрессию?

– В своих лекциях иттейцы пояснили, что в основе их содружества – принцип всеобъемлющей Безусловной Вселенской Любви, проявляемой ко всем живым существам, созданным Творцом. Об этом и были их передачи – о величии и ценности Эволюции, о гармонии мира, созданного Творцом, о непогрешимости и справедливости законов, продиктованных безграничной любовью Творца к нам. Смысл развития вселенной, возникшей от дуновения Творца – это Любовь и бесконечное совершенствование Души. Но разве протейцы внимательно это слушали? Мы не привыкли думать на такие отвлечённые и бесполезные темы. Любовь? Её в двигатель не положишь и голодных ею не накормишь. Это всё бла-бла-бла…

– Но, как ты думаешь – коли это так, то почему этот любящий Творец отвернулся от вас? Почему не остановил безумцев и не прислал ангелов или тех же иттян спасти вас? – вопрошал Юрий.

– Я сам об этом часто думаю, – вздохнул Оуэн. – И пришёл к выводу, что Творец дал всем право на собственный выбор. Так говорили нам и иттяне. Без проб и ошибок нет прогресса. Застывшие формы, считающие себя совершенными, согласно Заповеди – уж не помню какой, обречены на остановку и смерть. Поскольку жизнь – в движении. И движение только тогда приносит плоды и совершенство, когда происходит с любовью и ради любви. Ненависть не даёт плодов. Она их уничтожает и несёт гибель и разрушение. Протейцы выбрали ненависть и погубили прекрасное творение Эволюции – собственную цивилизацию. Мы не хотели совершенствоваться, мы хотели оставить всё, как прежде. А ещё – мстить тем, кто нёс изменение.