Залп камнемётов с реки мы увидели одновременно с пришедшим сообщением. Наши силы подошли с берега, пробежав километров пять по степи. Даже в дымке начинавшегося тумана, шедшего от воды, было видно, как взметнулось в центре лагеря облако пыли и дыма, как потухли костры, а затем начали разгораться совсем в других местах. Раскиданные камнями угли и головёшки нашли себе иную пищу. Под шум и панику в лагере, на край обрыва, нависшего над речной долиной, начали выбегать наши лучники и пращники. Достреливали с такой дистанции они только до края вражьего лагеря, но расчёт был на то, что камнемёты заставят врагов отойти подальше от воды.

Первые хлопки луков я услышал только после четвертого залпа камнемётов. Какое-то руководство во вражеском лагере видимо существовало. Получив команду отойти от берега, полуодетая масса воинов пошла в нашу сторону. Наших лучников и арбалетчиков мы сдерживали, сколько смогли. И всё равно, первые стрелы полетели секунд за пять до общей команды. Вот такими, вроде бы мелочами, и отличается туземное войско, от регулярных воинских частей.

Сообразив, что их расстреливают уже со стороны степи, южане достаточно быстро организовали отряд, который должен был покарать лихих стрелков.

Примерно две тысячи воинов, из которых даже у половины не было доспехов и приличного оружия, подбадриваемые криками своих командиров, начали взбираться на крутую осыпь, не обращая внимания на летящие стрелы и камни пращников.

— Почему отступаем? — один из воинов, видимо прослушавший объяснения командира перед боем, решил поиграть в героя.

— Бежать будешь передо мной, — здоровенный десятник пинком задал незадачливому герою нужное ускорение в правильном направлении. Зачастую из таких, вроде бы незначительных моментов и складывается бой.

Отступали дружно, и почти организованно. Удачно отработали и засадные десятки, затаившиеся до времени в кустах и поджидающие самых быстрых воинов противника.

В предрассветном мареве было видно, как полоса беглецов сжимается, и ручейком втекает в узкую долину между холмами. При такой суете я даже не пытался определить наши потери.

С отставанием метров в двести, за ними бежали южане. Дождавшись, когда они добегут до середины долины, местами больше напоминающей широкий овраг, наши командиры дали отмашку. Громко и визгливо рявкнул рог, и ещё с десяток каких-то свистулек. С холмов посыпались стрелы, камни и рогатки. Три палки, с заострёнными концами, правильно связанные между собой, представляли обычный ёж. Не хотел бы я с разбегу напороться на собственное изобретение. За день их связали не одну сотню, и сейчас щедро выбрасывали перед набегавшей толпой врагов.

Две сотни бойцов — дэвов выстроились в три ряда, перед набегавшей оравой врагов. Моё сердце сжалось, и стало пропускать удары. Слишком скудно выглядела полоска воинов, перекрывших долину, перед набегавшей на них толпой.

Пропустив убегавших от врага лучников, первая, в этом мире, когорта бронированных воинов, двинулась вперёд. Им надо было чётко занять заранее определённое место. Уже были сброшены в ямы грузы, натянувшие четыре ряда проволоки. Полноценной колючки у нас так и не получилось, но срастив все имеющиеся куски вместе, хоть на какое-то заграждение мы наскребли.

Прибежавшие лучники, хватая на ходу заготовленные вязанки стрел, взбирались на откос. Когорта перекрыла удобный подъём и остановилась в метре перед первым проволочным заграждением.

— Выстоят? — Торхун вслух озвучил мучавший меня вопрос.

— Сейчас увидим, — сквозь зубы ответил я, выцеливая арбалетом высокого воина с длинным копьём. Не попал, арбалетный болт ушёл во второй ряд и там нашёл безвестную жертву. Промазать, стреляя по густой толпе, практически невозможно. Внизу толчея, как на первомайской демонстрации, в годы моей юности.

Сразу после моего выстрела защёлкали луки. Опытный лучник выпускает по десять — двенадцать стрел в минуту.

— «Дэвы, выстойте, выстойте», — молил я про себя, перезаряжая арбалет. Сейчас от шеренги дэвов зависело многое. Если они устоят, то наш план сработает, а если нет… Не знаю, простит ли мне народ дэвов когда-нибудь гибель своих лучших бойцов. Стоит врагам прорвать строй дэвов, и весь бой распадётся на тысячу личных схваток. Мне даже подумать страшно, чем он может закончиться, если в лагере южан найдётся решительный начальник и поведёт за собой всех оставшихся там на подмогу.

Хлопки луков слились в непрерывный треск. Вся орава противника втянулась в долину. Я старался отстреливать тех врагов, которые были ближе всего к нашей когорте. Оглянувшись между выстрелами, увидел, как дрожит от нетерпения рука у Торхуна, которую он козырьком приставил над глазами.

— Хо! — выкрикнул вождь, и тут же запели — завопили рога. Тысячи наших бойцов, раньше укрывавшихся на обратных сторонах холмов, кинулись в атаку.

Напор на когорту дэвов сразу ослаб. Южанам отрезали выход из долины и теснили с флангов. Стрелять больше было нельзя, и я просто смотрел. По всей длине долины крутился хоровод смерти, перемешавший своих и чужих.