Но даже в таком состоянии она закричала, когда из темноты к ней стало пробираться чудовище... Лохматое, коренастое, с перекошенными плечами, оно, раскачиваясь, медленно приближалось к ней, как будто присматривалось к... еде! Нала задёргалась, снова пытаясь согнуться, снять всё-таки эту демонову петлю! Нужно освободиться, а там она хоть сбежать попробует!

– Свет, - неожиданно человеческим голосом потребовало чудовище, застыв на расстоянии от замершей Налы.

Поднесённый факел осветил крестьянина, который вовсе не был чудовищем. Коренаст, лохмат, а перекос в плечах создала откинутая назад длинная борода. Нала даже захотела смеяться от счастья. Люди! Они её спасут! Какое облегчение!

Но люди не торопились вынимать её из петли, они прибывали, вооружённые вилами, обступали, недоверчиво осматривались, едва не принюхиваясь по-звериному.

– Какое счастье!
– залепетала она, чувствуя, как сильнее болит голова.
– Я - баронета Нала Лигская, хозяйка этих земель, возвращалась в свой замок и попала в эту ловушку.

– Ишь чего врёт, - протянул первый мужик, державший факел.
– Бесстыдница! Слыхал я, что одарённые трепаться ловки, но чтобы так...
– Нала не успела возразить, когда мужик взревел: - Не наша ты госпожа! Наша в столицах сидит, принца ублажает да нам писулечки шлёт! И уж никак она не одарённая!

– Да я смертная!

– Цыц!
– прикрикнул тот же мужик, замахнувшись факелом, и Нала подавилась словами от пробежавшегося по лицу жара, закашлялась от горького дыма.
– Вяжите её! Тех мы упустили, ну и ляд с ними! Эта явно ихняя!

Крепкие ребята, отвязали верёвку, тут же схватив Налу так, что чуть не вывихнули плечо от усердия. Вырываться было бесполезно: дюжие парни явно сначала сломали бы ей что-нибудь, а только потом бы стали выяснять причины.

– Ишь, думали, саранчу на нас так просто наслать можно!
– заговорил хор перешёптывавшихся голосов, остававшийся в темноте.
– Вот и будет она за всех нас перед управителем говорить! Пусть он её сечёт в замковом дворе, плешивый пёс!

Нала встрепенулась: управляющий её узнает! Как-то эта мысль позволила пережить даже скрученные за спиной руки и верёвку, обмотанную вокруг тела, которую привязал к себе самый здоровый из вязавших её парней. Налу пихнули в спину, впрочем, чуть позже, чем её потянула следом верёвка, врезавшаяся в живот.

– Ты смотри, как идёт! Яко всамделишная титулованная!
– слышался вслед завистливый женский шепоток, а Нала только выше подняла подбородок, ещё сильнее выпрямилась.

Детина гнал немилосердно, да и шаги у него были огромные. Нала старалась, как могла, поспевать: она не даст себе упасть, не даст этим людям потешаться над ней! Но они всё равно смеялись, тыча в её сторону пальцами, радовались, что не им отвечать за погибший урожай... А Нала для себя решила, что если вернётся в столицу, то непременно приедет в Лиг с визитом. Именно в эту деревню. Наказывать плетьми крестьян она не будет, ей хватит выражения их лиц. 'Если узнают', - мелькнула своевременная мысль. Грязная, одетая в штаны и тунику одарённых, тоже выпачкавшиеся, с землёй на лице и грязью под отросшими ногтями, лохматая, она меньше всего походила на баронету! Так можно было даже понять недоверчивых крестьян...

Древний замок освещали настенные факелы, донжон возвышался над всеми башнями, по крепостной стене исправно ходила стража, мост был поднят. Нала невольно остановилась, прищурившись: родные стены!

Но вот дёрнули верёвку, и она, не удержавшись, упала носом в землю, сильно ушибив плечо. Над ней засмеялись и даже пнули, приказав подняться.

И она поднялась. О, она никогда так не ненавидела! Правый бок саднило, из носа капала кровь. Заколку для волос Нала потеряла, и теперь пряди распустившейся косы облепили лицо, часть упала на грудь, часть осталась на спине. Крестьяне на миг затихли, испугавшись, но тут же с грозным улюлюканьем наградили девушку новыми тычками и погнали ещё быстрее: тут уже Нала не заботилась об осанке - не упасть бы, только не упасть!

Они пригнали её в деревню, где каждый посчитал своим долгом выйти на улицу, щипать девушку, дёргать за волосы, провожать гадким смехом. Они бы ещё праздник устроили! Нала стискивала зубы, сжимая кулаки, и впервые в жизни жалела, что предначальные не одарили её.

Её привели к какому-то сараю, у которого дремал седой старичок.

– Открывай!
– рявкнул тащивший её детина, и напуганный старичок мигом выполнил приказ. Правда, руки у него тряслись так, что ключом замок он попал не сразу.

– А что, Пито, это вся добыча ваша?
– поинтересовался он, с прищуром разглядывая девушку.

– Трое сбежали!
– Налу втолкнули в сарай, где пахло сеном, и закрыли дверь. Ключ в замке повернулся, лишая надежды.
– По отдельности ловить будем. А эту в замок отдадим, пусть там с ней сами разбираются!

– Молодцы вы! Ну, добре!

– Добре, дед Кштан!
– отозвался громила, уходя.

Дед же с кряхтением и бормотанием устроился на прежнее место сна. Глаза Налы привыкли к темноте настолько, чтобы она различала очертания предметов. В низком сарайчике лежали стоги сена и больше ничего. Выбрав ближний, девушка завалилась в него, едва не вскрикнув от боли в плече. Колючее... И как её братья в нём спали по детству? Перевернувшись на спину, девушка устроилась удобнее. А так даже мягко! Занемевшие руки болью напоминали о себе, но сделать с верёвкой она ничего не могла...

Сено оказалось тёплым. Где-то за стеной шумела, укладываясь спать, деревня, обсуждавшая удачную охоту и спасение от плетей. Дед Кштан храпел громче всего шума вокруг да ворочался. Нала же обессилела. Усталость камнем свалилась на неё, заставляя забыть обо всех увечьях. Завтра всё решится. Завтра управляющий узнает её и отпустит, извинившись. Нала приведёт себя в порядок в замке и вернётся в столицу...

Она распахнула глаза: в столицу не хотелось! Совсем-совсем! Дворец Нала видеть не желала. Интересно, ищет ли её кто-нибудь? Или никто даже не заметил, что пропала невзрачная девушка? Странно, что раньше она даже не задумывалась об этом...