— Я знаю. Но ты не все сказал, — негромко обронила внимательно слушающая Врага-с-улыбкой, Удольфа.

— Но я никогда, слышишь, ведьма, никогда не прощу вам Ролло Огонька. Чтобы не случилось, сколько бы мне не осталось еще прожить — я не прощу и не забуду вам своего единственного друга.

— Это что же, клятва мести? — насмешливо-угрожающе вскинула Удольфа черную бровь.

— Это просто правда, — спокойно ответил Враг-с-улыбкой, — дальше думай сама.

— Убирайся к себе, — сухо бросила ведьма.

Не кланяясь, он запретил, насмерть задавил в себе эту привычку элементарной вежливости в этом Доме Ведьм, в которой не отказывал даже крестьянам, прощаясь, Редхард вышел из зала Удольфы. Человеком.

Удольфа задумчиво смотрела ему вслед. Пора, кажется, проверить верность ее Кабысдоха толком, не на страже или лесниках, не на овцах и коровах, а на обычных людях. Людях, которым он когда-то служил. Пройдет семь дней и он придет за новыми приказаниями.

Редхард сидел в своей комнатушке, на жестком деревянном топчане, с маленьким окном, стулом, столом и небольшим шкафчиком. Курил, щурился. Думал. Одна вещь уже давно запала ему в голову, но пока что применения не находила. Но он чувствовал, что в этой вещи скрывается если не весь ответ на его вопросы, то ключ к нему.

Дверь открылась, щеколды у нее не было. На пороге снова возникла Ребба. Снова молчала.

— Какого лешего тебе от меня надо, Ребба? Ты то и дело приходишь и молчишь, то ко мне человеку, то ко мне змелюдю. Никак не решишь, под которого лечь? — зло спросил Редхард.

Но Ребба лишь зло рассмеялась, пнула его ногой и так же молча ушла. Бред какой-то, — устало подумал Враг-с-улыбкой. В облике человека он звал себя только так.

— Ты ведь знаешь ферму «Высокий стог» и ферму «Маленький пони»? — спросила Удольфа.

— Да, мистре, — прошипел змелюдь.

— Прекрасно. Сегодня ночью ты убьешь тех, кто там живет, кого сможешь, лучше всех, ну, или почти — всех. Сожжешь дома. Вернешься ко мне. Ты все понял?

— Да, мистре, — повторил Редхард. Таких приказов он еще не получал. «Огонек. Ролло Огонек» — всплыло в голове, резануло по сердцу. Дернула нелегкая этих фермеров строиться в часе пути от Веселого Леса! Дурость не есть храбрость! Возможность случайно добыть заплутавшую «ведьмину косу-прыгунца» явно не стоила головы. Огонек. Ролло Огонек.

— Тогда иди, я жду тебя в час Сыча, — приказала Удольфа.

— Да, мистре, — прошипел змелюдь еле слышно и вышел, не поклонившись. Удольфа удовлетворенно сощурилась.

Он вышел в лес, когда стемнело. Прошелся по зарослям «кошачьих усов». Так и есть. «Кошачьи усы» почему-то особенно привлекали к себе красных гадюк, ядовитых настолько, что укушенный успел бы лишь сосчитать до восьми, если бы задался целью подсчитать, как быстро действует яд.

— Вот тебя мне и надо, — прошипел Редхард и закинул змею на шею, как бусы. Та любовно обвилась вокруг шеи змелюдя и тихо прошипела что-то в ответ.

Редхард еще какое-то время побродил по «кошачьим усам», но ему не повезло. Змей больше не нашлось. Жаль. На второй ферме убивать придется самому. А ведь придется. Он стремительно зашагал в сторону «Высокого стога», где жил виллан со своей женой. Детей у них, что радовало, не было.

План Редхарда был прост. Хижина виллана, несмотря на гордое название, была очень маленькой, с крошечными, подслеповатыми оконцами. А дверь… Ну, дверь можно чем-то подпереть.

Он неслышно перемахнул через забор. Даже собаки храбрый до идиотизма виллан не держал! Редхард снял с шеи гадюку и несколько раз больно ударил ее по голове, чтобы разозлить. Он знал, что его она не укусит. Дернул на себя дверь (полетела задвижка и крюк), бросил разъяренную гадюку в теплую темноту домика и снова захлопнул дверь. Судя по шуму, люди повскакивали с кровати. Началось. Дикий мужской крик не успел стихнуть, как ему вторил женский. Послышалось падение двух тел. Редхард посмотрел в небо и медленно, вслух, сосчитал до десяти, чтобы наверняка. Открыл дверь, шагнул в дом, стараясь не смотреть на тела людей, которых раньше старался защищать и, взяв из печки горящее полено, кинул его по выходу на соломенную кровлю усадьбы «Высокий стог». Раз.

К усадьбе «Маленький пони» он пришел уже в чернильной темноте летней ночи на молодом месяце. В доме давно и крепко спали. И снова нет собаки! Сговорились, что ли, работу ему облегчать? Он так же легко перемахнул через забор и было мягко приземлился. Но «мягко» не вышло — весь двор усыпан оказался сухим тростником и раздался оглушительный в ночи треск. Вот почему владельцу «Маленького пони» не нужна собака! Его собака — сам двор. Дверь распахнулась, на пороге показался плотный, невысокий, пожилой мужчина. За ним мелькнули две русоволосые, как рассмотрел во тьме видящий лучше любого филина, Редхард, детские головки. Девочки. Лет семи и восьми, сестры, наверное, погодки. Их он отпустит, а вот их пожилого отца, к сожалению, придется убивать.

Мысли виллана, как оказалось, текли в схожем ключе. При свете фонаря в руке он, разглядев гостя, дико крикнул: «Бегите!» и дети кинулись через двор к воротам, а сам старик — теперь Редхард ясно видел, что это не пожилой мужчина, а старик, кинулся на Редхарда. Смело.

Бедняга, видимо, схвативший первое, что попало в руки, кинулся на Врага. К сожалению его, первым попавшимся оказались деревянные вилы. Редхард даже не стал уклоняться от удара в грудь, в его бронеподобную чешую и железные мускулы. На беду виллана, дела обстояли так, что даже стальное оружие при прочих равных, причинило бы змелюдю меньший вред, чем обычному человеку. Старый крестьянин видимо, был когда-то солдатом и, скорее всего, коронных войск. Он бил выверено, умело, поняв, что шкура чудовища не поддается его нелепому оружию, он охотился на глаза Врага. Он бил, бил и бил, но, на свою беду, не того и не тем. Если бы не приказ Удольфы во что бы то ни стало сжечь именно эту ферму-усадьбу «Маленький пони» и убить жильцов, Враг махнул бы за забор и оставил отважного пожилого человека в покое. Но… «Ролло!» — взревел Враг, заставляя себя, вынуждая, понукая, как измученную лошадь, сделать то, чего он не хотел делать — убить фермера. Тот упал, так и не выпустив вил из рук. Убежавшие девочки, были, вероятно, рядом, ночь огласилась детским визгом: «Дедушка!» и Редхард понял, что девочки были не дочерьми храброго виллана, а видимо, сиротами, оставшимися без родителей, которых он пестовал. Выхватывая из огня камина горящее полено, он, снова простонав: «Ролло, Ролло Огонек!», поднес багрово светившую головню к соломенной кровле усадьбы «Маленький пони». Два. Все.