– Чего выпендриваешься? – кричала Елена Ивановна в замочную скважину. – Не видишь, что ли, Надежда извелась вся, аж по потолку ходит?

Цель была достигнута. Надежда ходила по потолку. Нуля не притрагивалась к еде день, иногда полтора, и к вечеру второго дня мама превращалась в комок нервов. Не обращая внимания на Джеков рык и оскаленную пасть, мама врывалась к Нуле в комнату с бутербродом или сосиской и пыталась насильно засунуть ей в рот. Нуля, сжав зубы, яростно мотала головой, как арабский скакун. На третий день она выплывала из комнаты, величественная, статная, с обмотанной полотенцем головой.

Я не могу оценить ее отношение к деньгам. Знаю только, что у нас их никогда не было, и мама «не вылезала из ломбарда», а у нее они всегда были. Когда в эпоху космополитизма папу выгнали из университета, Нуля месяцами содержала на свои деньги нашу семью, а одно время даже брала на дом заказы по вязанью, чтобы прокормить нас.

Время от времени к нам приезжали ее родственники: тетки, племянницы, двоюродные братья, дядья, подруги и просто односельчане. Кому-то надо было показаться врачу, кому-то исхлопотать справку, купить мануфактуру, занавески, швейную машинку, запастись мясом, колбасой, сливочным маслом, шоколадными конфетами.

Я часто присутствовала при Нулиных беседах с родными за чашкой чаю.

– А шо, люди сказывают, что явреи жадные, – спрашивал кто-нибудь из гостей.

– Яврей яврею рознь, – объясняла Нуля. – Мои явреи – золотые, что Якваныч (Яков Иванович), что Надежда. (Так я узнала, что Нуля маму не ненавидит, а просто воспитывает.) Правда, Симка на своих явреев жалуется, что они шкафы на ключ запирают, не доверяют, значит. (Нуля имела в виду свою подругу Симу – домработницу директора Эрмитажа Иосифа Абгаровича Орбели.)

Тут я вклинивалась в разговор, объясняя, что Орбели – армянский князь и к евреям никакого отношения не имеет.

– И все ж яврей нация непростая, с замком в голове, – возражали гости. – Вот ты когда слышала, чтоб яврей у русского работал?

– Слышала, – не моргнув, врала Нуля. – А что русские у всех работают, так у них голова два уха. И, видишь, у армян они тоже батрачат. У армян даже лучше. Они Симку с робенком кажное лето в Крым запускают.

Нуля была очень религиозна. Я подозреваю, что она меня втайне от родителей крестила и что родители об этом догадывались. У мамы отношений с Богом не было никаких – она в него не верила. Папа же эту тему не затрагивал, но я знала, что он чувствовал себя православным.

По воскресеньям Нуля ездила в церковь и, если у родителей не было связанных со мной планов, брала меня с собой. В ее комнате, в углу, висела икона Николая-угодника, перед ней теплилась лампадка. Вечером Нуля снимала со стены икону, приходила в мою комнату, ставила Николая-угодника на письменный стол и велела молиться на коленях. Я должна была прочесть «Отче Наш», «Богородица, Дева, радуйся, благодатная Мария, Господь с тобой» и «Царю Небесный, Утешителю, Душе истины».

Если я уже залезла в постель, притворяясь спящей, она откидывала одеяло и давала мне подзатыльник. Иногда я даже получала по попе веником или шваброй, если они оказывались в поле ее зрения.

Когда я выходила замуж вопреки воле родителей, Нуля защищала меня, как львица детеныша.

– Чего прицепились к девке? В ей кровь играет! Лучше уж замуж, чем гулять на стороне. Ведь мужик-то приличный, хоть и яврей, и тощий, как стрекулист. Но не вор и не пьющий. А некоторые на убийцах женятся. И ничего, живут, детей рОстят.

Никто в нашей семье не знал, что значит стрекулист. Мама обзвонила друзей-филологов, дотошный папа обратился к словарям.

И вот что мы узнали:

Словарь синонимов

СТРЕКУЛИСТ, муж. (устар. прост.). Пронырливый человек, ловкач [первонач. о мелком чиновнике, а также о бойком писаке]. \ прил. стрекулистский, – ая, -ое.

Ничего общего между Витей и стрекулистами мы не нашли, но прозвище прилипло к нему на долгие годы.

Рождение нашей дочери Кати Нуля восприняла как личный ей подарок. Когда мы позвонили в дверь, вернувшись из «Снегиревки», родильного дома, в котором, кстати, родился и Путин, она на пороге взяла у меня из рук розовый пакет и строго сказала:

– Иди гуляй, да не опаздывай к кормлению. Чтоб было всё по науке – каждые три часа.

У Кати в три месяца образовалась пупочная грыжа. Дочка не спала, кричала по ночам и затихала, только когда ее укачивали на руках. Но стоило положить Катюню в кроватку, как громогласный плач, разрывающий уши и сердце, возобновлялся. Я помню, как мама в три часа ночи бродила по квартире, укачивая ее, и напевала себе под нос: «Спи, моя девочка, спи мое солнышко, спи моя крошечка… А я сейчас пойду и повешусь…»