Этот парень меня больше врасплох не застанет! Лучше я пропущу урок сейчас, и он не увидит моей слабости, чем доставлю ему такое удовольствие: любоваться моими слезами и своей победой.

Пока я шла до кабинки, в глазах все чаще всплывало то видео из инстаграмма, где он в клубе целовался с девушкой. Кто знает до чего у них там дошло и вообще, сколько девушек он перецеловал?! Решил меня в свой списочек занести, а не получится! Хотя кого я сейчас хотела обмануть… Получилось…Он выиграл, и сердце взяло вверх над мозгами. Страх окутал меня мгновенно: что теперь будет и как мне дальше жить этим чувством?

Пока девушка строила из себя жертву всего происходящего, Филипп с недоумением вошел в класс. Но когда он сел за парту, его губы растянулись в сладкой ухмылке. «Вот дурочка, но такая нужная мне дурочка…»

Когда звонок все-таки прозвенел с последнего урока, я подождала пару минут возле кабинета, а потом вошла в него, что бы забрать свои вещи. Но их там не было, видимо Филипп обратно их выкинул через окно. Этот парень предсказуем…

Возле раздевалок толпа уже поубавилась, а на входе в мою и вовсе никого не было, как мне казалось, пока я в нее не вошла.

— Да нам суждено врезаться в друг друга. Может ты мой Титаник? — Филипп поиграл бровями, прижимая врезавшуюся в него меня.

— Боюсь, это я твой айсберг, Филимонов, — я забрала одежду и начала одеваться. Но парень отставать не собирался.

— Нам надо поговорить, — он стал рядом, подпирая стену спиной, скрестив руки на груди.

— Не о чем, мы уже все обсудили тогда на дворе, — я завязала шарф и собиралась пройти мимо парня, но мне загородили дорогу.

— Нет, произошли кое-какие события, которые я хотел бы уточнить.

— Свали с дороги, пожалуйста… — я устало посмотрела на парня: так не хотелось с ним разговаривать, каждое его слово и так эхом в душе отдавалось.

— Тебя не интересуют твои вещи? — он отошел в сторону и снова поиграл бровями.

— Ты предсказуем, — все, что кинула напоследок парню и вышла на улицу, направляясь под окна кабинета биологии. Однако вещей там не было. Обойдя несколько раз школу по периметру, я так и не нашла свой ранец и пошла домой, плюнув на все, в том числе и на улыбающегося Филиппа, который за всем этим наблюдал.

Домой я пришла совсем без настроения. Уроки, которые были по расписанию на завтра совсем отличались от сегодняшних, поэтому если мне этот парень не вернет учебники, у меня в запасе будет еще один день, что бы их поискать. Когда я пообедала, в дверь постучали, а на пороге стоял милый парень с моим портфелем в руках и розой, к которой видимо записка была приделана.

— Это вам, — мне сунули вещи и ушли, даже не попросив заплатить? А Филипп все-таки щедрый парень. Что ж, ему хуже…

«Извини за вещи, но нам действительно нужно поговорить. Позвони мне!»

Угу, разбежался. Видно же, что парень издевается. То отошьет меня, то снова лезет, а может у него раздвоение личности?

А роза красивая, темно-красная, бархатная. Но с колючками, об которые я укололась, как только её взяла. Но пахла она…отменно. Всегда любила розы за их запах, а не красоту.

А под вечер, видимо, Филипп не дождался, что я ему позвоню, решил сам действовать и начал звонить мне. Но я только выключила телефон, о чем вскоре пожалела…

Филимонов младший вернулся домой в приподнятом настроении, насвистывая незатейливую мелодию под нос. Ему так было хорошо, после того поцелуя, что хотелось заняться всем и сразу, словно он открыл в себе второе дыхание. Мама Филиппа сразу заметила перемену настроения на лице парня и решила снова попытать удачу, и зашла к нему в комнату. Она застала сына за занятием, которое он забросил много, очень много лет назад. Пальцы парня скользили по бумаге вместе с карандашом. Именно на бумаге ему казалось, можно отразить свои мысли более ярко. Музыку невозможно увидеть, а рисунок невозможно услышать. Именно с помощью музыки или рисования он высказывал свои мысли окружающему миру. Закончив тонкую извилистую линию, похожую на волос, парень остановился и улыбнулся собственной мысли. Он даже не заметил, как со спины к нему подошла мама:

— Давно не видела, как ты рисуешь, — она склонилась над плечом сына и посмотрела на рисунок. Единственное, что сразу бросилось в глаза, это грустный и в какой-то степени пустой взор, больше напоминавший мучения. Можно было бы подумать, что это глаза какого-либо бродяги или скитальца, если бы не длинные волосы, прикрывающие часть тонкой шеи и хрупкие плечи.

— Это она? — Елена захотела взять рисунок, но Филипп быстрее среагировал и просто забросил альбом в стол.

— Просто, настроение было хорошее…

Вот только женское сердце не обманешь, впрочем, как и организм. Легкий румянец выступил на щечках парня, который и так выглядел умопомрачительно со своей родинкой и скулами.

— И как же зовут твое «хорошее настроение»? — она все так же весело смотрела на сына, а тот лишь отмахнувшись, пошел на кухню.

— Иди ка ты лучше покорми свое чадо, оно от голода скоро помрет!

Под вечер Филипп не выдержал, девушка ему так и не позвонила, а так хотелось ей многое сказать: именно в тот момент, как накрыл ее губы своими понял, что ему с ней слишком хорошо, что хочет с ней быть рядом как можно чаще, видеться не только в школе, и смотреть на нее не только за партой. Еще тогда, стоя на школьной площадке и убеждая Кейт, что им лучше не общаться, он чувствовал, что отказывается от чего-то приятного. И в тот момент, как он ее поцеловал, в глазах он увидел грусть, опять грусть! Это его так разозлило…