Филипп, стоящий сзади меня, это так спокойно сказал, что от такого ледяного голоса у меня пробежали мурашки по коже.

Двигаться я не стала, решила посмотреть, что сделает Влад, и результат меня не удивил. Все происходило всегда так, как именно того хотел Филипп. Парень с округлившимися глазами впопыхах оделся и сбежал из школы, а я заползла в раздевалку за своей курткой. Через час у меня должно было быть мероприятие, по защите проекта, но…

— Где моя куртка? — я уставилась на пустующий крючок.

— А ты, малыш, спешишь куда? Ничего не забыла?

Филипп стоял на входе в раздевалку и так ехидненько улыбался, но нееет! Ему я не поддамся, точнее его странному гипнозу

— Филимонов, куртку гони, а! — я скрестила руки на груди и уставилась на парня, словно на свое отражение ибо он стоял в той же позе.

— Нет, мой Титаник, только после разговора…

Я пнула парня и вышла, оставалось все меньше и меньше времени. Я уставилась в окно: до дома в прицепе не так уж и далеко было, можно пробежаться. Но нормально ли это будет в блузке да почти в конце декабря?

— Ты отдашь мне куртку или нет? У меня времени нет.

— У тебя его всегда нет! После того, как поговорим, — в голосе послышались нотки злости

Я еще раз посмотрела за окно: дети бегали по снегу и играли в снежки, хорошо бы было сейчас ими Максима и Валеру закидать. А в вон тот большой сугроб сунуть головой этого паршивца, что куртку мою спрятал.

Я двинулась к двери, мысленно готовясь к холоду, который окутает меня через долю минуты.

— Кейт, дура! ты ж не… — дальше я его не слышала. Холод действительно окутал мое тело, но меня согревала мысль, что лучше уж заболеть, чем поддаться этому парню. Я до сих пор виню себя за тот поцелуй, мне не нужны отношения на месяц, а значит: мне не нужен Филипп. Предательски защипало в носу и глазах, когда я уже была почти у дома.

Я сделала все вовремя, потому что, еле успев захватить из шкафа другую куртку, я прибежала вовремя на церемонию открытия.

Вот только на ней я думала не о предстоящей работе, не о том, что мне менее чем через полчаса работу защищать, я думала о НЁМ. О мягких губах, руках, объятиях. Так хотелось вновь это все прочувствовать, но мне нельзя было давать волю эмоциям.

За все приходится платить в этой жизни, неважно за плохое или за хорошее, плата всегда тебя настигнет. Что бы ты не делал, за это тебе придется отвечать. Так и со мной…Много лет назад я выбрала учебу, и моей платой стала личная жизнь, которой так сейчас наслаждаются мои ровесники. Но мне не суждено её прочувствовать: её трогательность, нежность, робость. В такие моменты я не жалею, я вспоминаю причину, почему я все это начала, вспоминаю мою бабушку больную раком, которую я так мечтала спасти, но я была слишком мала, что бы хоть что-то сделать. Врачи поставили неверный диагноз, и она умерла. В день её похорон я даже не плакала, нет. Я просто поняла, что я могу что-то исправить в этом мире. Я могу стать тем, кто будет лечить безнадежно больных, и мне не важно, могу я или нет, я буду стараться. А Филипп… Первая любовь говорят не забывается, но если сильно захотеть…

— А теперь прошу разойтись по аудиториям! — фраза вывела меня из транса и я тряхнула головой.

Что-то я слишком задумываюсь часто в последнее время.

Спустя пару минут мы уже сидели в аудитории, наполненной страхом и предвкушением. Работа ничего из себя особого не значила, но плюсик в мое портфолио не помешает. Я знала текст хорошо, а так же знала, что получу здесь диплом, поэтому даже не нервничала, стоя у экрана и объясняя новые методы решений математических функций, введённых совсем недавно, именно про них была моя научная работа.

Но моя выходка несколько и часами ранее дала о себе знать слишком быстро, и конец своего доклада я озвучивала пропадающим голосом.

Жури же всё спихнули на волнение, и мне тем лучше.

Еще через пару часов, с трудом которые я отсидела, я узнала, что получила второе место. Но мне было все равно: температура к этому времени подскочила так сильно, что голова ничего не соображала и приходилось все делать на автомате.

— Как выступила? Дочур, все хорошо?! — мама встретила на пороге меня.

— Угу, — но все, на что меня хватило это пропихнуться в свою комнату и вырубиться. Было плевать на завтрашний день, я слишком устала….

***

— Так так так, Филипп, ты опять издеваешься над бедной девушкой? — женщина смотрела на висящую куртку в коридоре, явно не подходящую по размеру и фасону её сыну.

— Не издевался, это Кейт, дура! Кто ж знал, что она без нее побежит?

Парень сидел за компьютером и печатал речь, что должен будет сказать на очередной встрече отца с такими же «вааажными» людьми как и он сам.

— Надеюсь, в следующий раз я увижу здесь не куртку этой девушки а ее саму, — женщина подмигнула сыну и, предвкушающе захихикав, ушла, на что тот только закатил глаза.

Филипп не раз думал, как бы Кейт выглядела, когда попала бы к нему домой. Эта девушка была словно с каменным лицом, ему так нравилось улавливать эти редкие её проявления эмоций. И он любил вовсе не натянутую улыбку, которую она дарила всем и вся. Он любил её горящие ушки, щёчки, когда он её злил или смущал. О смущение… оно ему нравилось больше всего, он не раз замечал эти странные огоньки маленького страха и чего-то большего, когда их лица находились в считанных сантиметрах друг от друга. Он любил её безумные идеи, что посещали эту глупую головушку в экстремальных ситуациях. Он даже почувствовал страх и одновременно какую-то гордость, что она выбежала со школы без куртки, даже не желая поддаваться на его «чары». Правда сейчас парень на себя злился, ведь шанс того, что эта мелкая дурочка не заболеет очень-очень мал.