Шрифт:
Дома вынимаю из пакета свои приобретения и начинаю декорировать тетрадь. (Про насморк на время забываю – вот что значит увлечена). Делаю коллажи из бумаги с узорами, художественно разбрасываю блестки. Картонная фигурка занимает свое место в правом нижнем углу. Остается только придумать и написать название. Достаю пастилку для горла и рассасываю. Мой взгляд падает на этикетку, которую я отклеила от тетради. «Тетрадь-органайзер. 5 евро» Вот оно, нашла! Беру тонкий черный фломастер и пишу красивым почерком: Любовный органайзер.
Мой телефон пикает: пришло сообщение. Гулкие удары сердца. Немая просьба: только бы не реклама… И вот свершается: вижу слова, которых я так ждала.
Как дела у моей восходящей звезды?
Мое небо почернело с тех пор, как ты ушла… А.
Вскакиваю и кружусь по комнате, падаю от счастья на свою маленькую кровать. Крепко прижимаю телефон к груди. Чувствую себя 15-летней дурочкой, переживающей первую любовь. Меня охватывает безудержное желание услышать его голос. Бегу в гостиную.
– Вижу, ты в порядке, – бросает мне Роза. – У тебя такое радостное лицо. – Она сканирует меня радаром дружелюбных глаз. – Что, хорошие новости?
– Новости, новости! – повторяет Ромео, смешно клацая клювом и переминаясь на лапках.
Я в спешке накидываю шерстяной жакет.
– Куда это ты собралась? Ну-ка, оденься нормально! Там холодно!
– Хорошо, мам!
Посылаю ей воздушный поцелуй и сбегаю по лестнице.
Я не хотела звонить из квартиры. Не хотела, чтобы меня услышали. Этот разговорю… Он должен быть интимным – только я и он. Поблизости от нашего дома есть скверик, где в такую погоду точно нет ни одной живой души. Действительно, на улице полярный холод. Зря я не послушала Розу и не надела пальто. Достаю сигарету и с удовольствием закуриваю. Это меня немного успокаивает. Номер Антуана у меня в начале списка. Звоню. Гудки – как удары сердца. Ну вот, он взял трубку!
Слышу женский голос…
Сцена 14
Антуан
Дверной звонок разрывается. Несложно догадаться, что это Аннабель, моя лучшая подруга. Ей вечно не терпится. Откладываю бритву и бегу открывать. В спешке спотыкаюсь о ковер и чуть не падаю. Черт!
– Иду! – кричу я, проклиная себя за то, что согласился пойти на вечеринку.
Что мне там делать? Каждые 25 секунд я представляю лицо Мередит. После пятнадцати дней молчания я наконец отправил ей сообщение. Мне хотелось написать ей в первый же день, но Аннабель, моя любимая подруга, жужжала и жужжала об «оскорбленном мужском достоинстве». Я послушался ее и сам себе устроил пытку.
В 40 лет Аннабель объявила о том, что больше не хочет притворяться. Что ее природа совсем не та, как все представляют. Серые, удивительно живые глаза в окружении мелких морщинок, блонд и квадратное каре. На самом деле она очаровательна. И вот на тебе: «Женщина создана для того, чтобы любить женщину, которая в тысячу раз лучше, чем мужчина, понимает твои желания». После нескольких довольно бурных романов традиционная схема «женщина – мужчина» стала для нее «пыльной и ограниченной». «Если смотреть на мужчину как на аксессуар для деланья детей, – говорит она, – не лучше ли воспользоваться банком спермы?» Аннабель из тех, кто устраивает революцию, и я не пытаюсь с ней спорить.
Мы познакомились, когда были студентами, и она быстро стала моим другом. В ее глазах я был «не такой уж и идиот, как все мужчины». В постели мы с ней ни разу не были, и это мне очень нравилось. Постель все меняет, а когда секса нет и женщина не настаивает – ей действительно можно доверять. С Аннабель я чувствовал себя самим собой. С ней было легко и просто – никакой фальши в отношениях, никаких масок. Такое редко бывает.
Открываю дверь, и Аннабель врывается как ураган.
– Но ты же совсем не готов! – рычит она, глядя на мое лицо, покрытое пеной.
– Слушай, может, мне лучше не ходить… – бурчу я.
Она закрывает уши и мотает головой.
Я убегаю в ванную, чтобы закончить бритье, она идет следом за мной.
– Что нового, Антуан?
– Ну, ничего особенного…
Она перехватывает мой взгляд, брошенный на телефон.
– А та, чье имя нельзя произносить? – дразнит она меня. – Никаких новостей?
– Нет, никаких…
Мое лицо отсканировано, ощущение такое, будто я прошел через детектор лжи. Брею шею.
– Ты странный, Антуан. Ты что-то скрываешь. Давай говори!
– Нет, я тебя уверяю…
Она меняет стратегию. Приближается к слегка запотевшему зеркалу и рисует рожицу. Я улыбаюсь и продолжаю бриться. Она рисует другую рожицу, с длинными волосами. Между ними ставит вопросительный знак.
– Аннабель, ты невозможная!
Она смеется, и я понимаю, что она не отстанет.
– О’кей… Я только что отправил ей сообщение.
– Нет, не может быть!
– Не может, но я отправил. И это доставило мне безграничное удовольствие, если хочешь знать! Как гора с плеч.