– Ну что там?
– не отрываясь от прицела, громко окликнул товарища Базилевич.

Пормалис не отвечал.

– Откуда бьют? Не видно в эту трубу ни черта! Валдис!
– крикнул Базилевич. Он выхватил из кармана фонарик.

Пормалис лежал, закинув окровавленную голову на ящик со снарядами. Пуля сразила его в висок.

Треск стрельбы у моста не доходил до слуха Базилевича. В ушах у него после орудийных выстрелов звенело. Но удары пуль по броне танка он слышал.

"Откуда-то бьют. Откуда-то бьют, - настойчиво вертелось у него в сознании, пока он удобней укладывал Валдиса.
– Но откуда же, черт возьми?"

Поняв, что товарищу уже не помочь, Базилевич проворно поднялся в башню. Закрыл люк, зарядил орудие и снова припал к прицелу. Очередная цель после вышки по плану, разработанному Фомичевым, была дзот. И сейчас Фомичев и вся его группа ждали, когда этот дзот будет подавлен. Потому что штурмовать его своими силами десантники не могли.

По броне танка, словно кто-то невидимый наклепывал на него дополнительную броню, продолжали стучать пули. Но Базилевич, не обращая на это внимания, искал через прицел дзот. И нашел по вспышкам беспрерывно бьющего пулемета. Под огонь вспышек он подвел и прицельную марку. И третий раз нажал на спуск. Грохнул взрыв. Но дзот оказался покрепче вышки. И Базилевичу пришлось послать в него еще два снаряда, прежде чем огневая точка противника замолчала. Над рекой взвилась красная ракета. Базилевич увидел ее в прицел. Это был сигнал Фомичева: прекратить огонь.

Базилевич приподнял крышку люка и прислушался. Стреляли возле моста, там, где должна была действовать группа Борисова. Огонь вели, как казалось Базилевичу, с той и другой стороны. Били из автоматов. Били из пулеметов. И еще из чего-то посолидней. Но из чего точно, Базилевич понять не мог.

– Валдис! Васька! Оглохли, черти!
– услыхал он неожиданно голос Саркисяна.

Базилевич оглянулся. Ашот стоял возле прохода. Увидев, что Базилевич заметил его, быстро нырнул под проволоку и побежал к танку.

– Валдиса убили, - сказал Базилевич.

– Как?
– опешил Ашот.
– Вы же в танке были. Ашот обошел танк.

– Это они по смотровым щелям били. Вся броня пулями мечена, определил он.
– Где же Валдис?

– Тут.

– Фомичев приказал нам всем вместе быть.

– А что там наши делают?
– спросил Базилевич.

– Дзот взяли. А что у Борисова - не знаю. Отходить в случае чего будут в нашу сторону.

– Прикроем. Боеприпасов полный танк, - сказал Базилевич.

Помогая друг другу, они подняли Пормалиса, вытащили его на броню, а потом бережно отнесли от танка подальше в сторону и положили на траву.

Ни тот, ни другой не знал, что Валдис был не единственной потерей. Их группа уже поредела ровно на одну треть.

А в танке надрывался телефон. Базилевич взял трубку.

– Раузер! Раузер! Что у вас там происходит? Доложите немедленно! орал в трубке чей-то взбешенный голос.

– Кто это говорит?
– спокойно по-немецки спросил Базилевич.

– Обер-лейтенант Радке! Ты что, очумел, мерзавец?
– неслось из трубки.

– У нас полный порядок, герр обер-лейтенант, - так же спокойно ответил Базилевич.

– А что там за стрельба?

– По уткам, герр обер-лейтенант, стреляют. Утятины захотелось...

– Что?

– Утятины, говорю, захотелось. Вот и стреляют, герр обер-лейтенант. Приходите. И вас накормим.

– Я тебе покажу, скотина, утятину!

– Сам ты скотина!
– не дал ему договорить Базилевич.

В трубке вдруг стало тихо. Потом уже совсем другим голосом спросили:

– Кто это говорит?

– Приходи. Увидишь!
– ответил Базилевич и оросил трубку.

...Как только на вышке с грохотом разорвался снаряд, за дорогой ударили пулеметы и автоматы десантников. Это открыли огонь бойцы, которыми командовал Борисов. И тут же, в ответ, заговорили пулеметы дзота. Их было два. И амбразур две. Из одной железная дорога простреливалась на подступах к мосту с востока. Из другой - с запада. И из обеих можно было вести огонь через дорогу.

Второй снаряд разметал охранников на железнодорожном полотне. Те, кто был вместе с Фомичевым, видели это, но сами пока что в бои не вступали. Следующие три снаряда заставили замолчать дзот.

Фомичев, Дзюба, Джафаров и Еремеев стремительно бросились к дзоту. И тут произошло совершенно неожиданное. Проклятый дзот ожил. Оказалось, что у него была еще и третья амбразура, которую десантники в свое время не заметили, и она прикрывала подступы со стороны болота. Из этой амбразуры неожиданно ударил автомат. Очередь навылет прошила грудь Дзюбы и рацию Еремеева. Десантники мгновенно залегли. В ход пошли гранаты. Дзот замолчал. Но младший сержант уже не встал.

Бой теперь шел только за дорогой. Еремеев бросился к Дзюбе, а Фомичев и Джафаров ворвались в дзот. Все в нем было перевернуто и исковеркано взрывами. И все же это была позиция. Дзот господствовал над дорогой и над площадкой зенитчиков.