Протиснувшись под обвалившимися бревнами перекрытия к дырам, образовавшимся на месте амбразур, Фомичев сразу же увидел все как на. ладони. Группа Борисова выгодно использовала внезапность атаки. На площадке возле зениток и в ходах сообщений лежало около десятка убитых гитлеровцев. И примерно столько же отстреливались. Можно было сделать вывод, что блокировать их в блиндажах не удалось. Но и из аппарелей они тоже вылезти не могли. Десантники прижали их плотным пулеметным и автоматным огнем. Сначала Фомичеву показалось, что десантники стреляют все пятеро. Но потом он понял, что их только трое: пулемет и два автомата.

"Сейчас, братва, мы вам поможем", - соображая, как это лучше сделать, думал Фомичев.

– Еремеев!
– громко позвал он.

– Я здесь, товарищ лейтенант, - почти над самым его ухом ответил связист.

– Зенитчиков в аппарелях видишь?

– Вижу!

– Выдвигайся вместе с Джафаровым к полотну и с полотна - гранатами! Я вас прикрою!

Положив свой автомат на бревно, Фомичев дал длинную прицельную очередь по серым, высовывающимся над бруствером пилоткам. Движение в ходе сообщения моментально прекратилось. А уже в следующий момент по доскам, бревнам и земляной обсыпке того, что осталось от дзота, защелкали пули. И еще Фомичев успел разглядеть, как Еремеев и Джафаров ловко взбирались по насыпи. Они поднялись на верхнюю площадку и одну за другой бросили в укрытие зенитчиков четыре гранаты. Пыль, поднятая взрывами, не успела осесть, а десантники уже скатились с насыпи по ее противоположному скату и завершили дело с помощью автоматов. Через несколько минут над мостом и его живописными окрестностями сомкнулась тишина. И от этого вдвое громче, так что уже четко слышались даже отдельные взрывы и орудийные выстрелы, загремело на востоке.

5

– Еремеев!
– снова позвал к себе радиста Фомичев.
– Выходи на связь. Доложить надо.

– Не получится, командир. Отговорила "Роща" золотая... От рации одни воспоминания остались, - ответил Еремеев.

– Тьфу ты, дьявол!
– смачно выругался Фомичев.
– Значит, мы теперь без связи? Хоть бы сообщить, что полдела сделали...

– Сами разберутся, когда придут, - нашелся Еремеев.
– Мост-то целехонек. Даже краска не закоптилась.

Фомичев взглянул на серый стальной пролет и вздохнул:

– Пока все так.

По ту сторону проволочных заграждений, опоясывавших позиции зенитчиков, поднялись Галиев и Пахомов и побежали к тем, кто был с ними в одной группе и теперь не поднимался с земли. Галиев вывел из леса окровавленного Борисова. Чувствовалось, что сержант передвигается с трудом, хотя свой пулемет он нес сам. А Пахомов вынес на руках безжизненное тело Синицына. На помощь ему поспешили Джафаров и Еремеев. Они же принесли и Шарикова. Борисову немедленно сделали перевязку. Две пули насквозь прошли у него через голень. Кость по счастливой случайности осталась цела. Но сержант потерял много крови. Борисов сидел на траве, опершись спиной на бруствер, и виновато улыбался. Словно и впрямь был виноват в том, что его ранили.

– А все-таки задачу выполнили, - сказал он, когда к нему подошел Фомичев.

– Наполовину, Егорыч, - ответил Фомичев. И добавил: - И потеряли троих.

В это время на путях показался Саркисян.

– Как там у вас?
– окликнул его Фомичев.

– Валдиса убили.

– Даже четверых, - вздохнув, поправился Фомичев.

– Меня не списывай, лейтенант. Я стрелял и еще стрелять буду, - твердо сказал Борисов.

– Видел я, Егорыч. Это точно, еще повоюем. Да и наши помогут, подбодрил сержанта Фомичев.

– Что с танком делать?
– спросил Саркисян.

– Пойдем, посмотрим. Решим на месте, - ответил Фомичев.
– Целый он?

– Ставь мотор и поехали. И боеприпасов полно.

– Это хорошо. Пойдем. А здесь...
– задержался Фомичев.
– Здесь - так: поскольку Егорыч ранен, старшим назначаю Пахомова. Беритесь все немедленно за восстановление дзота. Стенки у него крепкие. Нижняя часть вся целая. Он нам еще послужит. Из него вся округа как на ладони. Подержимся...

И Фомичев вместе с Саркисяном побежали к танку.

Даже беглой оценки местности хватило Фомичеву, чтобы понять: танк занимает на ней ключевую позицию. Его орудие и пулемет надежно держали под огнем не только ближние, но и дальние подступы к мосту с запада. Обойти танк справа не позволяла болотная топь. Лесной участок, примыкающий к дороге слева, гитлеровцы сами только что заминировали. Пробиться к мосту можно было лишь вдоль железной дороги. Немцы могли обойти минное поле еще левее и выйти к мосту через огневую позицию своих зенитчиков. Но тут они неминуемо попадали под огонь дзота. Вывод напрашивался сам собой: танк очень нужен десантникам. Фомичев так и сказал Базилевичу:

– Пока вы здесь будете держаться, фашистам не видать моста как своих ушей.

– С той стороны по насыпи пройти могут, - заметил Базилевич.
– Там мы им не помеха.

– Знаю. До вышки доползут. А дальше - под наш огонь попадут, - ответил Фомичев.

– Когда огонь открывать?

– Сам решай. Связи у нас не будет.

– Понял, - коротко ответил Базилевич.
– Будем держаться.

Фомичев вернулся в дзот. Десантники уже очистили его от всего лишнего, уложили на место развороченные взрывами бревна и сейчас засыпали их землей. Хоть Фомичев и назначил старшим Пахомова, но руководил всей работой сержант. Он сидел у амбразуры. Чувствовалось, что его мучает боль, но голос звучал громко. И даже не это удивило Фомичева. Рядом с Борисовым на невесть откуда взятом куске брезента лежала целая куча частей и механизмов от немецких пулеметов.