Серый свет за окном превратился в белый. В здании звенели звонки, передвигались стулья, топали ноги — все это доносилось в его смиренную обитель. Люди ходили по коридору. В святилище Факта начинался новый день. Радо было интересно, а знают ли они, кого они заполучили к себе в эту злополучную каморку. Неверного! Свободомыслящего! Террориста! Сам он пуще всего боялся религиозных фанатиков. Его фантазия услужливо рисовала ему сценарии дальнейшего один страшнее другого.

Тем не менее страх не помешал ему заснуть. Он растянулся на жестком матраце и спал, пока его не разбудил звук ключа, вставляемого в замочную скважину. Радо вскочил с кровати и отбросил пятерней волосы с лица.

Дверь открылась, и появился прелат Госс со стражником. Увидев, что Радо находится далеко от двери, Госс отдал ключ стражнику, который запер дверь снаружи.

— Доброе утро, милорд. Надеюсь, вы освежились? — поинтересовался Госс. Он положил матерчатую сумку на кровать. — Мы возвращаем вам большую часть ваших вещей. Вы понимаете, что оружие остается у нас.

Радо просмотрел вещи и увидел, что цилиндр, обшитый шкурой ягненка, был в сумке. Он сдержал улыбку. Повернувшись к Госсу, он спросил:

— Что будет со мной?

— Это всецело зависит от вас, милорд. Вы преднамеренно нарушили границы святого места. Святилище закрыто для всех, у кого нет обруча Факта. Наше право наказать вас за вторжение.

К Радо вернулось чувство уверенности. Он сел на стул.

— Было бы серьезным нарушением этикета нанести ущерб члену благородного собрания Отечества.

— Никто не собирается наносить вам ущерба.

— Никаких топоров?

— Нет, милорд. Факт учит нас милосердию в отношению обидчиков. Прелатор может решить задержать вас здесь для курса инструкции по учениям Факта. Затем вас освободят.

Радо рассмеялся:

— Хотите сделать из меня Брата? Это будет достижением почище волшебных ламп и безлошадных экипажей.

— Срок вашего пребывания здесь будет зависеть от вашей готовности поведать нам о целях вашего приезда на Прайос.

— Это была шалость. — Граф пожал плечами.

— Хороша шутка! Проникнуть в цитадель Миести, убить двух человек, прокрасться на «Промикон»?

Не вставая со стула, Радо переменил положение ног. Госс знал больше, чем граф мог представить себе. Прелат соединил руки за спиной.

— Почему ваш слуга так отчаянно сопротивлялся, будучи уже пойманным? Многие наши люди тяжело ранены.

— Шипу свойственного увлекаться.

— Почему она выдает себя за мужчину?

У Радо засосало под ложечкой.

— Почему вы так решили? — медленно спросил он.

— Она пришла себя в плену и начала сражаться как бешеный волк. Понадобилось шесть человек, чтобы совладать с ней, а когда ее обыскивали в поисках оружия, то обнаружили, что она женщина. Какие это шалости, милорд? Женщина, которую вы зовете Шип, находится в здравом уме и не страдает извращениями. Она кем-то обучена носить мужскую одежду и драться как мужчина.

— Что из того? В мире много странных культов.

— Одно из основных правил святилища гласит, что женщины не допускаются на Прайос. Ваша спутница осквернила крепость Факта. Боюсь, что последствия для нее будут весьма серьезными, если вы, конечно, не разъясните вашу настойчивость в проникновении сюда.

Радо сложил руки и отвернулся.

— Кто эта женщина? Почему она с вами здесь?

Граф скрестил руки. Он демонстративно молчал.

— Вы глупо ведете себя, милорд. Со временем правда выйдет на поверхность.

— О да, тиски для больших пальцев, колодки, дыба…

Госс выглядел искренне шокированным:

— Братья не применяют пыток! Подобные методы омерзительны! — Несколько успокоившись, он добавил: — Я предвижу, что вас представят Факту. Познав милосердие и величие Факта, вы сами захотите сотрудничать с нами.

— Мой разум вряд ли так легко изменить, — сказал Радо.

Прелат тонко улыбнулся:

— Мы обращаем не ваш разум, а вашу душу.

Госс оставил Радо наедине с его страхами. Обещание прелата было более леденящим для графа, чем угроза пыток. Одно дело сломаться под ужасными физическими пытками, другое — когда вежливым обращением тебя заставляют служить силе, одержавшей верх.

Чувство полной беспомощности завладело графом. Он попытался вызвать эйфорию, испытанную им в молельном зале, когда он почувствовал присутствие Факта впервые. Но не смог. Будто он забыл слова песни, которую распевал годами. Память изменила ему: он забыл пережитые ощущения. Он помнил все событие, но никак не мог вызвать из забытья то чувство прикосновения к Факту, которое он тогда испытал. Оно потеряло качество реальности.

Ему было интересно, что произошло с Шип. По рассказу Госса, она затеяла еще одну драку, которую проиграла. Радо поверил в искренность слов Госса о неприятии пыток, однако зная, как легко Шип начинает драку, а также то, что как женщина она не подвергается обращению, ему подумалось, что топора палача ей не миновать.