«Абрахам — это имя, как скользящий бархат по обнажённой коже… Боже? О чём я думаю?!» — подумала я, не отрывая взгляд от демона.

— Марбас, уходим, — громко сказал Абрахам, чем охладил мои неуместные мысли.

Избитый бедолага вышел из стены как ни в чём не бывало, достал из кармана расчёску и вразвалочку, не забывая прилизывать накреналиненные волосы, направился к предмету нашего с ним спора: — А рыжего?.. Рыжего заберём?

— Нет, оставим в подарок фурии, — с ухмылкой демон мазнул по парню беглым взглядом и, одарив меня ослепительной улыбкой, щёлкнул пальцами и пропал.

— До встречи, курица! — противный демон, подобно Абрахаму, повторил трюк с щелчком и пропал, будто его выключили. Показушники.

«Боже? Что это было? Я тут всего неделю, но всё ещё кажется, что это сон». Я подошла к молодому человеку, взяла его за руку и мысленно — как учил меня Назарий — стала отдавать ему тепло, дарить спокойствие и лечить.

Заметив румянец на украшенных веснушками щеках, я улыбнулась.

— Теперь всё у тебя будет хорошо, — поцеловала его в лоб и пошла по остальным, вверенным мне палатам.

Назарий застал меня у кровати беременной женщины. Увидев ее, я просто не сдержалась, нарушила правила, но по-другому просто не могла. Беременность ещё маленькая, всего четыре — от силы пять — недель. Ощутив её, я приняла решение спасти их — и к чёрту ваши правила! Спасти и женщину, и ребёнка. Возможно, что она даже не знает о ее состоянии, но сейчас это неважно. Отдавая силу ей и малышу, я, видимо, перестаралась и ослабла настолько, что не смогла стоять. Не отпуская руки темнокожей женщины, я медленно сползла на пол. Именно в таком состоянии меня и нашёл Наставник.

— Ангелина! Ты что творишь? Отпусти её!

Я покачала головой:

— Они должны жить!

— Я же озвучил тебе условия?! Что же ты!.. Эх… — Наставник покачал головой, положил ладонь на наши с женщиной сомкнутые руки и стал вливать жизненную силу в нас троих.

— Спасибо…

Я удивлённо смотрела на Назария — он словно светился изнутри, когда делился силой. Неужели и я так же? И мне показалось, что он помолодел. Как странно. Зачарованная, я смотрела на его. Ощутила прилив сил, энергии и настроения. Мне казалось, что я могу всё, абсолютно. «Надо же? Это просто как наркотик!»

— Поднимайся! Нам пора, — Наставник был уже в привычном мне образе.

В Самом здании Небесной Канцелярии я была впервые. Множество комнат, длинные просторные коридоры, это было больше похоже на здание какой-нибудь государственной организации, чем на ангельскую канцелярию. Семеня за Наставником, я то и дело крутила головой, разглядывая красивые фрески на стенах и сводчатом потолке, ангелов, встречавшихся по пути. С высоты этажа, на котором мы находились, открывался невероятный вид на будто залитые золотом воздушные просторы.

— Ангелина, послушай, — Назарий больно сжал моё плечо, — о том, что случилось с этой женщиной, не говори. Молчи! Иначе испытание не засчитают.

— Какое ещё испытание? — не успела я выяснить, как меня втолкнули в один из кабинетов.

****

«Чёрт! Бесит!»

К себе вернулась в бешенстве — до чего же они все чопорные! Громко захлопнув дверь ногой, я прислонилась к ней и с рычанием выдохнула всё негодование и злость, которые испытывала. Пнула ни в чем не виноватую дверь, чем привлекла внимание своего аколита.

— Что случилось?! — Петровна сняла очки, отложила вязание и поднялась с кресла.

— Это просто невозможно, баб Зин! Просто невозможно! Сегодня, как оказалось, было моё первое испытание, и мы с Наставником все сделали согласно распоряжению Канцелярии, но она недовольна! Спасли, видите ли, «больше, чем надо»! Это, вообще, что такое?! Как Ангел может спасти «больше, чем надо»? Да я всю жизнь думала, что задача ангелов спасать и помогать!

Может, хотя бы аколит сможет мне объяснить всё это? Но она, чуть склонив голову, терпеливо слушала и молчала.

— И этот ещё… Глаза потупил, мямлить что-то начал, оправдываться перед этими надутыми вечно недовольными Иерархами! — я встряхнула головой, желая выкинуть из памяти воспоминания неживых, как мне показалось, совершенно без эмоциональных Иерархов. — До чего же они меня разозлили! Сидели, как напыщенные, отчитывали Назария, заставили заполнить кучу бумаг, ещё и пригрозили лишить наставнической деятельности, мол, плохому меня учит.

Ей Богу! Я сдерживалась, как могла. Все лицо моё горело, пока я выслушивала нотации Канцелярских слуг, так, что на мне можно было не одну яичницу приготовить, а замутить нормальный такой обед, ну или ужин из блюд пяти.