.1. Сценирование на основе трендов требует отыгрыша поведения субъектов.

После установления долговременных тенденций надо выделить ключевых игроков-субъектов, задать рамки их действия, указать некую цель базового сценария.

Затем необходимо виртуально реализовать его – смоделировать, провести «командно-штабную игру», где принятие решений в критических точках будет задано личностными качествами игроков. От базового сценария идет переход к пространству сценариев – дереву развития событий, нескольким альтернативам, каждая из которых обладает своей логикой развития. Точки бифуркации, развилки – это переход к альтернативным сценариям; возможность такого перехода и определяет риски реализации базового сценария [175, с. 26].

Игроку требуется использовать окно возможностей, делая выбор в пользу той или иной линии поведения.

Этот прием в прогнозировании чрезвычайно удачен: он позволяет рассматривать человеческую свободу и инициативность не как фактор, усложняющий анализ будущего, снижающий вероятность прогноза, но как фактор, обеспечивающий исполнение футурологического рассуждения. Однако этот прием в полной мере применим лишь по отношению к единичному субъекту (человеку, организации, государству). Если же речь идет о системе противоборствующих организаций либо о разновекторных интересах людей в организации (например, коррумпированный чиновник, противоречия между метрополией и периферией или клановые противоречия внутри элиты), то эффективность этого приема значительно снижается. Допустим, каждая из противоборствующих сторон заказала подобный прогноз у одного и того же автора. В его рекомендациях возникнет конфликт интересов, как в известной китайской сказке: «Вот щит, который отбивает любое копье, а вот копье, которое пробивает любой щит».

Особенность сценарного метода в том, что он позволяет четко указывать направления и варианты развития событий, в том числе на средне- и долгосрочную перспективу (при корректно заданных трендах), но скверно предсказывает даты и точный формат событий.

При невозможности выявить все закономерности развития техники и общества можно задать варианты развития через типичные ходы человеческих рассуждений: сюжетность развития событий наблюдается всю человеческую историю и вряд ли завтра исчезнет.

Теория игр – частью которой в итоге оказалось сценирование – развивается уже больше половины столетия. Накоплен значительный опыт. Описано множество связей между теорией игр и математикой – например, «равновесие Нэша»: доказанная теорема о наборе стратегий в игре, в рамках которых один участник не может увеличить свой выигрыш, если другие игроки своих стратегий не меняют.

. В работах С. Б. Переслегина, наиболее известного сейчас российского футуролога [174–178]6, содержится целостный комплекс методов.

Во-первых, им широко применяются схемы противоречий, когда характерные противоположности или тенденции получают свое графическое воплощение.

Схемы эти отражают не только диалектические, но и триалектические противоречия. В идеале ими можно описать достаточно сложную структуру – скажем, три вида войны.

Схема 1. Основные виды войны

Во-вторых, используется «средовое прогнозирование» – противопоставляется среда и действующие в ней «объекты». «Объекты» – это конкретные фирмы (допустим, производители компьютеров), отдельные государства (ведущие войны), социальные страты (участвующие в конфликтах общества). Среда – это качественное изменение умственного труда после появления тех же компьютеров, изменение образа ведения войны, трансформация общественных противоречий.

«Мы полагаем, что выяснять, какие технологии возникнут в будущем, в значительной степени бессмысленно: такой прогноз всегда будет ограничен и контекстно ошибочен. Зато очень важно понять, как изменится в будущем технологическая среда: какие свойства по отношению к ней он приобретет, какие потеряет?» [175, с. 175]. «Например, мы не можем сказать, какие именно технологии приведут на рубеже 2050 года к полному решению проблемы РАО/ОЯТ в ядерной энергетике, но мы с большой долей уверенности утверждаем, что проблема будет решена, поскольку знаем законы динамики технологической среды и можем – в первом приближении – описать характеристические свойства среды в разные моменты времени» [175, с. 175–176].

В-третьих, история человечества разбивается на фазы развития – архаичную, традиционную, индустриальную, когнитивную. Чтобы войти в новую фазу, требуется взять определенный барьер развития: создать набор технологий, социальных и культурных практик. И без комплексного решения противоречий очередной фазы никакое одиночное изобретение не может дать эффект бесконечного развития.

Эта конструкция отражает проблемы соотношения циклов и этапов в понимании истории – как инструментов прогнозирования. Циклов нашли громадное количество, разнообразных этапных периодизаций создали никак не меньше. Попытки совместить их в прогнозах иногда вполне обоснованны, а иногда спекулятивны.

При анализе и прогнозировании отдельных кризисов, стратегий развития территорий широко используется сценирование.

Наконец, технологическое прогнозирование в узком смысле (как предсказание изобретений) подчинено алгоритму, важнейшим элементом которого является выдумывание «хотелок» – ожидаемых, необходимых обществу, но отсутствующих на данный момент технологий [175, с. 404].

Насколько эффективны методологические приемы С. Б. Переслегина?

Системность подхода в прогнозировании – от элементарных противоречий к целостной картине развития человечества – позволяет формулировать нетривиальные выводы и одновременно отбрасывать спекуляции. Однако процент ошибок в прогнозировании все равно достаточно высок. Чем это объяснить?