— Сдохнем ведь здесь от голода, — все ни как не унимался мужичок, продолжая гнусавить и в тоже время жадно посматривать на стоявшего у дерева коня. — А в нем вона сколько мяса… А мы никто не жрамши сколько ден-то…

Тот же, кому и был адресован этот жалобный то ли плачь то ли стон, лежал спиной к дереву на толстой медвежьей шкуре и в ус не дул. Его совсем не трогали эти призывные мольбы и напрасные кривлянья быдла, с которым его временно свел случай. В этот самый момент виконт Жюль, один из младших сыновей чрезвычайно плодовитого барона Типрского, обдумывал свой дальнейший путь. Однако, жизнь, сделав очередной поворот, внесла свои коррективы в его судьбе…

Неожиданно откуда с верху на их головы посыпался куски подмороженной земли и сразу же раздался свистящий шепот.

— Едут, едут! — возглас буквально взорвал их замерзающее царство. — Тама! Цельный караван! Кажись возом пять видел!

Вскочивший с места виконт быстро понесся к своему коню, по пути дав сильно пнув какого-то замешкавшегося бродягу.

— Берите свои дубины и ждите их у поворота! Дорога сворачивает там к реке. Около валунов спрячьтесь, — с коня раздавал он указания, переминавшимся от нетерпения разбойникам. — Сейчас уже почти стемнело, никого не должны заметить… Я с хвоста зайду…, — он с сомнением разглядывал толпившихся возле коня горе-воителей, сжимавших в руках узловатые дубины, отломанные куски кос с деревянными ручками и даже заостренные колья. — Все ясно? — самый мелкий и как оказалось, самый сообразительный тут же быстро закивал головой, а вслед за ним подключились и остальные. — Хм… А… Черт с вами! — махнул он рукой. — Валите на место!

Овраг, в котором они отсиживались последнюю неделю, был удобным местом, где они отсиживались после мелких грабежей проезжавших путников. Примерно через пол лики он выходил аккурат к торговой дороге, чем обычно и пользовался виконт, нападая на своих жертв с тыла.

— И кого же нам послали Боги? — негромко бормотал Жюль, стоя за несколькими толстыми стволами деревьев и пытаясь хоть что-то разглядеть в надвигающейся темноте. — Проклятье, темно! — одной рукой он крепко держал поводья, а второй осторожно гладил коня, успокаивая его. — Стой, стой… Это я не тебе… А, вот они!

Из темноты, словно из серо-черной пелены, показалась лошадиная упряжка, которая довольно бодро тянула здоровенную повозку. Жюлю, на землях отца чего только не повидавшего, она здорово напомнила гномьи передвижные дома поистине исполинского размера.

— Еще одна… Третья, — вслед за первой показалась вторая повозка, которую уже тянула квадрига из невысоких мохнатых лошадок, а за ней и третья. — …

Правда, приглядевшись (прятался буквально в пяти — шести шагах от дороги), он с трудом, но разглядел в надвигающейся темноте некоторые отличия. Повозки все же оказались не такими огромными. Примерно, с всадника ростом, как он прикинул. Но главное, на что он обратил внимание (это сразу же бросалось в глаза), обтянутые тканью фургоны, такие тяжелые и массивные на вид, двигались удивительно изящно и мягко. «Чертовщина какая-то…, — бурчал он, успокаивая коня. — Словно плывет». В тиши зимней ночи не было слышно ни адского скрипа тяжело груженых телег, ни притирающего скрежета деревянных колес и осей.

— Призраки, мать их, — бурчал он себе под нос. — Настоящие призраки, — мимо него проехал уже шестой высокий плавно качающийся фургон. — Словно мертвецы там одни…, — силуэт шестого и последнего фургона медленно растворялся в темноте, когда вздрогнувший аристократ, наконец-то, взял в себя в руки и начал выводить скакуна на дорогу. — Какие к Благим призраки… мертвецы, — подбадривал он сам себя, вскакивая в седло. — Это всего лишь жирный купчик, решивший что он самый хитрый и умный… Думает, дорога ночью безопаснее… Ха-ха-ха…, — от пришедших в голову мыслей о самоуверенном богатеньком купце, спасавшим от войны все свое имущество, он не просто повеселел, но и начал тихо подхихикивать. — Самый умный. Ха-ха-ха…

Виконт чуть тронул поводья жеребца и заблаговременно обмотанные тканью копыта почти неслышно коснулись каменных плит тракта. Он рассчитывал догнать последнюю повозку как раз к тому моменту, когда голова каравана начнет поворачивать и втягиваться в засаду.

— Еще чуть-чуть, — кровь привычно забурлила у него в жилах, растекаясь огненными ручейками по телу и наполняя его нетерпением и дрожью. — Чуть-чуть…, — рука скользнула к мечу, проверяя, легко ли он выходит из ножен. — …

Где-то впереди, в ночи начали раздаваться угрожающие вопли и гогочущий хохот; размахивая дубинами, кольями и самодельными копьями из-за крупных валунов выскакивали его оборванцы и неслись к первому фургону. Тут же виконт с предвкушающей улыбкой пришпорил коня и потянул из ножен меч.

— У-у-у-у! — из его груди словно сам собой стал вырываться звериный вой. — У-у-у-у! — еще громче завыл он, когда из темноты проступила задняя часть фургона. — У-у-у-у!

И вот… до плотно натянутой серой ткани остались всего ничего. А разгоряченное сознание уже рисовало манящие картины того, что скрывалось внутри. Казалось, взмахни мечом и из-за рассеченной ткани начнут вываливаться толстые рулоны драгоценной ткани, массивные и узорчатые подсвечники из благородного серебра, рассыпающиеся золотыми звездочками драгоценности. От всех этих фантазий его губы просто сами собой растягивались в жадный оскал.

Но фортуна вновь оказалась поразительно неласковой к виконту, в очередной раз, бросая его в самое дно ожиданий и фантазий… В какой-то момент укрывающая разбойников и обреченный караван тьма ночи буквально взорвалась ослепительной вспышкой, которая на ярким светом на десятки метров залила все вокруг.

— А-а-а-а! — его жаждущий крови вой сразу же сменился жалобным стоном. — А-а-а-а! — дико жгло ослепшие глаза; словно прямо внутрь глазниц насыпали раскаленный на костре песок. — А-а-а-а-а!