Брайан
«Ты выкарабкаешься, Брайан. Клянусь».
У меня было всё. Я был школьным квотербэком, популярным среди девушек, и мой отец гордился мной. Я говорил себе, что не важно, что никто не знает меня настоящего. А затем я чуть не умер. Лэндон спас мне жизнь. Он самый смелый парень из всех, кого я знаю. Он совершил каминг-аут несколько лет назад, гордый и яростный, и бросался под пули, чтобы помочь другим. А я — я месиво. Даже не могу стоять в комнате с открытыми шторами. Но вот, что получается, когда теряешь всё: тебе выдаётся шанс начать всё заново и быть кем-то новым. Только как я могу двигаться дальше, когда двух стрелков, которые атаковали нашу школу, так и не поймали? И почему у меня такое ощущение, что я всё ещё под прицелом?
Лэндон
«Ты поцелуешь меня?»
Когда я увидел, как Брайан Маршал, самый горячий парень в школе, умирает на полу в столовой, я сделал то, что сделал бы любой. Я попытался его спасти. Его просьба меня удивила, но я подумал, что он нуждается в успокоении, так что поцеловал его в лоб. Когда он выжил и вернулся в школу, он был разбит, в плане тела и разума. Он всё ещё нуждался во мне, и вскоре мы неожиданно стали лучшими друзьями. Но то, что я увидел в школе в тот день, пробудило меня. Я хочу требовать действий по контролю за оборотом оружия, вести протесты, поднимая в воздух кулак. Я разнесу мир в пух и прах, если придётся. А если я могу заполучить мужчину своей мечты и одновременно спасти мир? Я возьмусь за это. Только я не понимал, что ужас в старшей школе Джефферсона Уоллера ещё не закончен.
Часть первая
Мир в огне
«Разбитый» — Брайан Маршал
Сквозь плоть и кости, сердце и надежды,
точно разбивая всё, кем я являюсь
и кем мог бы быть на схеме своей жизни.
Там, где когда-то стоял я, неуверенный, но целый,
сейчас миллион осколков стекла, слишком маленьких, чтобы отражать свет.
Зеркало, измельчённое так сильно, что я больше не вижу себя.
Есть не один способ убить тело.
Есть не один способ раздавить дух.
Не важно, что моя жизнь не была отличной, что я не был героем,
что я молчал, когда должен был сказать «нет»,
что я сохранял мир, когда должен был противостоять,
что я стыдился тех частей себя, которые должен был носить вопреки всему.
Не важно, что я ещё не нашёл землю, на которую мог бы поставить флаг и сказать:
«Это моё. Это я».
Слабый я или непокорный, хороший или плохой, это была моя жизнь, и вы не имели права
забирать у меня её винтовкой,
забирать их жизни ужасом и кровью.
В тот день мы были для вас никем.
Те ценные жизни были для вас ничем.
Мишенями для выстрела.
Безликие, безымянные оболочки для ваших пуль и бессильной ярости.
Когда один человек убивает другого, гаснут не только жизни.
Гаснет сама вера. Доверие. Здравомыслие. Гаснет нормальность, безопасность, смех, быт.
Сердца и разум, любовь и уважение, понимание. Ожидания. Лёгкость. Комфорт.
Дар беззаботности. Оптимизма. Радости.
Вот, что вы забрали у нас, у тех, кто умер, и у тех, кто выжил.
В тот день мы разбились.
Глава 1
Брайан
Четверг, 27-е сентября
Я так идеально помню последний нормальный день в школе. Будто это произошло вчера. Будто это всё ещё где-то происходит, в другом месте, где мы все навсегда остаёмся невинными. До крови. До того, как я стал бояться открыть собственные чёртовы шторы.
Последний нормальный день в старшей школе Джефферсона Уоллера, она же «Уолл», был обычным четвергом. Было тепло для позднего сентября в Миссури. Светило солнце. Я был на втором обеденном перерыве, втором ланче. Сидел в столовой с Джейком, Кэмероном и Гордо, как и всегда.
Мы вчетвером состояли в футбольной команде и с первого года старшей школы тусовались вместе. Мы всегда сидели за одним и тем же столом рядом со стеклянной стеной. Это было «наше место», и если кто-нибудь бестолковый смел занять этот стол на второй ланч, вскоре он убирался с пути, когда на своё место приходили больше семисот фунтов игроков в американский футбол. Возможно, мерзкая морда Кэмерона тоже помогала их прогнать. Иногда с нами садились девушки. Дженнифер и её подруга Кэт, когда я встречался с ней. Рэйчел, когда Джейк встречался с ней. Но в тот последний нормальный день были только мы четверо.
Есть видеоигра, где катишь по земле мяч, к которому всё прилипает, делая этот мяч больше и больше. Многие вещи в моей жизни вызывали похожее ощущение, будто они прилипли ко мне чисто из-за близости, а не были моим осознанным выбором. Но мой приятель Джейк был выбором. Мы стали лучшими друзьями ещё в шестом классе. Мы годами ходили вместе на бейсбол, футбол и баскетбол, всегда приглядывая друг за другом.
Джейк за годы стал большим. Он был полузащитником в команде «Уолл», на четыре дюйма выше и на пятьдесят фунтов тяжелее меня. Его щетина была намного темнее, и волосы на груди и всё остальное, что было и у меня, хоть нам обоим было по семнадцать. Я дразнил Джейка, называя его «Неандертальцем». Опять же, он называл меня «Куколкой», так что мы были в расчёте.
Но Кэмерон и Гордо были как то, что прилипает к мячу. Так как мы все состояли в футбольной команде и ходили на второй ланч, мы начали сидеть вместе. И иногда я заходил домой к Джейку, поиграть в баскетбол на его подъездной дорожке, а Кэмерон и Гордо были там. Я бы не выбрал тусоваться с ними, но плевать.
Кэмерон тоже был большим, только не привлекал девчонок так, как Джейк. Лицо Кэмерона было сплющенным, будто его ударили кулаком, пока он был в животе у матери. Его короткие светлые волосы и плоское лицо делали его похожим на бульдога. У него был дурной характер, что он использовал себе на пользу, будучи нападающим.