Шрифт:
– А какие космические законы должны знать люди?
– Ну, про два закона космоса я тебе уже рассказывал. Это закон перевоплощения – реинкарнации, что означает жизнь в новом теле после физической смерти. И второй закон – закон кармы, то есть той судьбы, которую ты заслужил предшествующей жизнью. Заслужил своими делами, мыслями, поступками. Если ты был добрым человеком, в следующей жизни добро вернётся к тебе. И, наоборот, если злым, то в следующей жизни зло вернётся к тебе. Человек воплощается в жестоких веках прошлых столетий, в плохой, бедной семье или просто в неразвитой стране с тяжёлыми условиями существования. Ты, видимо, был неплохим человеком в предшествующей жизни. Помнишь, почему ты вдруг заговорил на английском языке?
– Да, в ту ночь, когда это случилось, я видел во сне, что я в каком-то замке. Звучала красивая музыка, и мне там очень понравилось.
– Ну вот, как я тебе уже говорил, в предшествующей жизни ты был графом, лордом. Много было тебе дано для того, чтобы познать, в то время, почти два века назад. Ну а благодаря чудесному хрустальному шару твоё астральное, тонкое тело в ту ночь во сне ненадолго вернулось в своё прошлое.
– Как, моё астральное тело летало в прошлое? А я и не знал об этом, – удивился Максимка.
– Не удивляйся, мой маленький друг! Всё в этом мире достойно удивления, если человек не утратил способность удивляться тайнам, которые приоткрываются лишь перед теми, кто ищет знания и истину. Вы откроете скоро другие законы жизни, другие законы физики, другие скорости, другие энергии.
– Димирт, ваш дисколёт похож на одну игрушку, которую мне покупала мама. Она называется юлой. А когда я её раскручивал, она начинала вращаться очень быстро, и мне казалось, что она может взлететь.
– И правильно казалось. Если бы её скорость вращения была бы очень и очень высокой, то она и взлетела бы. Но для этого вашим учёным надо открыть закон антигравитации.
– А почему вы нам не можете помочь поскорее его открыть?
– Я тебе уже говорил, что люди вашего времени ещё слишком агрессивны для познания других энергий и при преждевременном их открытии могут уничтожить не только себя и планету, но и те невидимые миры, которые соприкасаются с вашим. Ну, мой друг, пора в путь! Тебе надо перейти в герметичную камеру, чтобы избежать сверхперегрузок.
– И я ничего не увижу? – огорчился Максимка.
– После того как корабль снизит скорость, перейдя в то пространство-время, откуда ты пришёл, откроется иллюминатор, и ты сможешь кое-что увидеть. Я буду находиться у пульта с программным устройством, но немного позже мы сможем общаться с тобой. Ну, а сейчас пойдём в герметичную камеру. Ты должен сесть в кресло и ни в коем случае не делать резких движений. Итак, до встречи в твоём времени.
Глава восьмая
Димирт ушел, и Максимка уселся в кресло, которое тут же автоматически закрепило мальчика какой-то мягкой светящейся перекладиной. При мысли о том, что сейчас он унесётся в космическое пространство, душа Максимки замерла от восторга и, чего уж там скрывать, вполне естественного страха. Он даже ощутил противный холодок этого самого страха где-то внутри живота. И тут вспомнил первого космонавта Юрия Гагарина, которому тоже, наверное, было страшно, но так как Гагарин был человеком военным и за его полётом наблюдал весь мир, то ему ничего не оставалось, как прогнать страх и сменить его на юмор. И тогда Гагарин сказал свою знаменитую фразу: «Поехали!»
И улыбнулся.
Максимка хорошенько выдохнул, выпустил страх из живота и вслед за Гагариным повторил: «Поехали!»
И тоже улыбнулся.
И страх действительно куда-то уполз, а осталось чувство гордости за свою отвагу в таком фантастическом путешествии.
А скоро Максимка почувствовал, как всё его тело стало сильно вибрировать, словно кто-то опустил его в аппарат-соковыжималку, который использовала мама для приготовления сока из твёрдой морковки с яблоками. Тогда их маленький кухонный столик ходил ходуном, на нём прыгали чашки-ложки, и Максимка начинал дурачиться – вращать руками и ногами, со страдальческим видом изображая дрыгающуюся морковку внутри этого аппарата.
«Что с тобой?» – пугалась мама, вероятно, опасаясь странного припадка, о котором она когда-то вычитала в своей медицинской энциклопедии. Ей понравилось название диагноза этой болезни: «пляска святого Витта». Видимо, когда-то такая болезнь впервые была обнаружена у какого-то Витта. Но Максимка пришёл к выводу, что в их дворе этот диагноз определённо можно было поставить длинноголовому нескладному Витьке. Он всегда выходил во двор с плейером и, видимо возбуждённый ритмами африканского тамтама, периодически начинал корчиться в каких-то конвульсиях, дрыгал руками и ногами, вращал толстой попой, изображая из себя танцующего американского певца Майкла Джексона.
«Не волнуйся, – успокаивал маму Максимка, – ко мне не пришёл святой Витька! Я просто изображаю несчастную морковку, которая вращается в твоём аппарате для выжимания сока».
И мама рассыпалась колокольчиками смеха.
Максимка хотел пошевелиться, сесть поудобнее, но какие-то силы не давали ему возможности сдвинуться с места. Тело будто налилось свинцом и стало невероятно тяжёлым. Он почувствовал слабость, закрыл глаза и тут же провалился в какую-то тёмную пустоту. А когда очнулся, то ощутил, что его тело стало лёгким-лёгким, словно он оставил его на поверхности Земли. Он снова хотел пошевелиться, нажал на ручку кресла – и вдруг кресло вместе с ним перевернулось, и он повис вниз головой.