Помогло мало. Воспоминания о любимом рораге, да еще в разлуке, тело словно с ума сошло. Через несколько минут Анна уже дрожала, и испуганные фрейлины поторопились добавить горячей воды.

– Наири, вам нехорошо? Вам холодно?

– Нет, все в порядке.

Анна вдруг заметила, что сидит почти в кипятке, и одежда девушек пропиталась влагой от ароматного пара. Служанки не знали, что делать, – Наири явно мерзла, но долгая горячая ванна могла плохо сказаться на ребенке.

– Я выхожу!

К Анне потянулись руки – помочь переступить через бортик, поддержать. Мягкая ткань укутала сухостью и тут же вызвала прилив нового возбуждения. Анна нахмурилась – ей совершенно не нравилось это состояние. А испуганные служанки повалились на пол, уткнувшись лбами в мокрый гранит.

– Все в порядке, поднимитесь, – Анна послушно поворачивалась, пока её вытирали, а потом заторопилась в беседку, где ждал накрытый стол.

Еда отличалась от столичной. Меньше овощей, больше рыбы и мяса. Пряные, маринованные кусочки таяли во рту, а когда подали мисочку с красноватыми крупинками, Анна умилилась: икра! Правда, масла к ней не нашлось, как и хлеба или блинов.

Видя растерянность Наири, на помощь пришла Рийта. Она взяла кружочек огурца и положила на него несколько икринок. Анна попробовала. Оказалось – вкусно. Свежий вкус огурца хорошо оттенялся соленой икрой. Точно так же понравился ролл из пекинской капусты, в которую завернули кусочек маринованной красной рыбы и немного риса.

Но больше всего Анна полюбила каши. Здесь они не ограничивались рассыпчатым рисом или рисом на молоке. Наири подали пшеничную, пшенную и перловую. Последняя просто таяла во рту. Анна вспомнила, что именно так готовила перловку бабушка: перебирала зернышко к зернышку, потом с вечера замачивала в родниковой воде, а утром долго, несколько часов томила в русской печке. А потом добавляла грибы или мясо или просто пережаренный до золотистого цвета лук… Дома так не получалось, даже на водяной бане.

Воспоминания о бабушке, о деревне, о беззаботном детстве всколыхнули тоску. Анне вдруг стало жалко себя. До слез, навзрыд. И она глотала перловую кашу с грибами, сдерживая всхлипы.

Фрейлины, уже привычные к перепаду настроений беременной Наири, остались невозмутимы. А вот новенькие служанки, живущие при храме, перепугались. Их долго поднимали с земли, убеждая, что госпожа не гневается и её слезы – не вина окружающих.

Тайкан тихо отдал приказ. Рийта подала знак, и девушки подхватили Анну под руки.

– Наири устала!

В саду воцарилась тишина. Анна шла по тропинке, не замечая красоты хвойных деревьев, папоротников, камней и зарослей иван-чая. Она очень хотела верить, она поверила, что это капризное состояние – результат усталости, что нужно только отдохнуть, и все придет в норму. Но вели Наири не к Храму.

Небольшая беседка, закрытая со всех сторон деревянной решеткой, ждала в конце пути. Вокруг рорагами выстроились ели, и любопытная белка высунулась узнать, что происходит. Потом тренькнула что-то и умчалась, оставив качаться зеленую лапу.

– Наири… – Тайкан откинул невесомый полог.

Внутри со стен свисали легкие драпировки. Аккуратные складки, красивые подхваты… И ни щели между светлыми полотнами. Анна поняла – почему. Там, в прошлой жизни, ей приходилось бывать в лесу, и комары портили все удовольствие от прогулок. Здесь же, судя по всему, их должно быть не меряно.

– Маг не справится? – Анна осторожно опустилась на кровать, пробуя жесткость. И провалилась в перину.

– Маг справится со всем, госпожа, – Тайкан сам опустил входную занавеску.

Сняв с Наири обувь, служанки удалились. В беседки остались только Анна и рораг. Он ту же отбросил церемонную чопорность.

– Наири, ведь дело не в усталости.

– А в чем? – Анна с наслаждением вытянулась на кровати. – Я отдохну, и все будет хорошо.

– Вы… скучаете?

Анна резко села. Так, что прихватило спину. Она ойкнула, и испуганный Тайкан метнулся к двери, позвать на помощь.

– Не надо! – он тут же вернулся. – С чего мне скучать? Вокруг меня такая карусель. Носятся, как с куриным яйцом, которое нельзя разбить…

– Наири…

– Что – Наири? Я же знаю, что от меня требуется. Прана. Только прана. А от кого… какая разница.

– Наири, – только и смог прошептать Тайкан, настолько его поразила боль в голосе собеседницы.

– Что? – она посмотрела на него, в глазах скапливались слезы и уже готовы были пролиться ручьями на щеки, пробежать к губам, опуститься на подбородок, чтобы сорваться соленой каплей вниз, на едва прикрытую тонким хлопком грудь.

– Наири… – он протянул руку, осторожно коснулся пальцем щеки. И сел рядом.