Весь день я провела в компании Костика. Мы бродили по улицам, кормили уток, плавающих в прудах, разглядывали пряничные домики, нежно– розовые и лазурно– голубые, оранжевые, словно апельсины, и лимонно– жёлтые, утопающие в густых зелёных зарослях и окружённые пожаром алых маков.

А когда на город опустился вечер, окутывая синевой, окружающие предметы, в воздухе зажглись светящиеся шары. Они, лёгкие, юркие разноцветные сновали повсюду, стараясь отвоевать у вечернего сумрака каждый уголок улицы. Крупные, размером со спелый арбуз, и мелкие, словно ягода смородины, шарики были повсюду, кружили над верхушками деревьев, скользили по водной глади, танцевали на чашечках цветов, прыгали по крышам, садились на плечи прохожим, катились по, вымощенным красной плиткой, дорожкам.

Домой, к отцу уезжать не хотелось. Мне не часто удавалось вот так свободно гулять, не думая о взбучке, ожидающей меня по возвращению. Вампирская сторона манила, дразнила запахами и красками, завораживала своей пёстрой красотой.

– Ты приезжай, Крыська, – махнул мне на прощание рукой Гавриков, когда мы с ним подошли к стоянке с прозрачными сферами. – Я очень скучаю по нашей группе. Привет всем там передавай.

С Костиком прощаться, было жаль. При всей своей неряшливости и бестолковости, он оказался довольно неплохим парнем. С ним я ни разу за этот день не задумалась над тем, а правильно ли я говорю, а хорошо ли я выгляжу, а не сделала ли какую– нибудь глупость? Вполне возможно, в моей студенческой группе много довольно неплохих ребят и девчонок, но отец никогда и низа что не позволит мне об этом узнать. Ведь я должна принадлежать ему и только ему. Жить, как живёт он, думать, как думает он, любить то, что любит он.

В свете множества горящих шаров, стенки сфер казались радужными. Но не успела я сделать шаг к одной из них, как на плечо мне легла горячая ладонь.

– Нагулялась? – раздался знакомый голос за спиной.

Я обернулась. Хальвар улыбался светло, солнечно, жёлтый янтарь его глаз согревал, заставлял плавиться.

Я сбросила руку, так уютно устроившуюся на моём плече, прогоняя наваждение. Вампиры– огневики, умеющие работать с энергиями, при должном мастерстве, могут всё, заставить дрожать от страха, вызвать радость, рассмешить до слёз. К чему он меня гипнотизирует? Что ему от меня надо? Штраф я заплатила, посылать больше не стану, даже на лекции ходить буду исправно.

– Просил же подождать меня немного, – с досадой вздохнул преподаватель. А голос грустный– грустный, добрый– добрый, прямо так и хочется обнять и пожалеть. Фигушки! Не дождёшься! Не прокатят твои вампирские штучки!

– Мне нужно домой, – ответила я, и тут же поняла, как не хочется встречаться с отцом, сидеть напротив него на кухне, слушая его нравоучения. Спёртый воздух комнаты пропахший отцовским потом и сигаретным дымом, раскрытый учебник, часы, ехидно отсчитывающие минуты, ежевечерняя проверка моего телефона. Жирные пальцы вдавливают кнопки, губы шевелятся, прочитывая имена абонентов:

– Дашка, папочка, Дашка, папочка, Лена– староста. А это кто?

Надо бы стереть входящий от Гаврикова, а не то вновь услышу многочасовую лекцию о вонючих пенисах и боли, которую они причиняют.

Вампир тут же уловил мой эмоциональный настрой, так как обхватив меня за талию поднялся в воздух. Стайка разноцветных шариков бросилась в россыпную.

Я, как следствие, завизжала, попыталась вырваться, но меня сжали ещё сильнее.

– Очень неразумно с твоей стороны, – зашептал в самое ухо вампир. – А если я не удержу, и ты упадёшь?

Он был прав, радужные сферы и огромная, словно таз со свекольным салатом клумба, остались далеко внизу. Мы же парили в прозрачной вечерней сентябрьской синеве, разгоняя светящиеся шары, нахально пытающиеся нас окружить, сесть на голову, прокатиться по спине. От полёта захватило дух, все мысли выветрились, потоки воздуха били в лицо, и я, зажмурившись, позволила ветру ласкать свои разгорячённые щёки, растрепать волосы. Руки Хальвара держали меня крепко, и я доверяла этим рукам, откуда-то зная, что они не уронят, не предадут, не причинят вреда.

– А почему вы на нашей стороне не летаете?– спросила я, стараясь перекричать свист ветра.

– Летать – скучно, хотя, если я тороплюсь, то делаю это и на вашей стороне. Но у вас мне больше нравится использовать машины, это довольно интересно, управлять грудой железа без использования магии.

От вампира исходил едва уловимый запах костра, свежей древесины и высушенной на солнце травы. И этот запах дурманил, кружил голову, пьянил.

– Что вам нужно от меня?– с трудом формулируя вопрос спросила я, пытаясь удержать последние остатки благоразумия. Лёгкость в теле и голове, желание, как можно теснее прижаться к вампиру, утонуть в его запахе, не давали сосредоточиться, мешали, как следует испугаться. Да, я боялась, но отнюдь не того, чего нужно бояться. Я страшилась, вот дура– то, что полёт закончится, что крепкие руки отпустят меня, что всё происходящее окажется сном.

– Просто хочу показать тебе вечерний город, ты же у нас никогда не была?

Вампир куснул меня за мочку уха, от чего странно, но стыдно, заныло внизу живота, а тело покрылось мурашками.

– Не доводилось,– вяло огрызнулась я.– До этого времени как-то обходилось без штрафов. Вот нужны вам были мои триста миллилитров. Насытились? Животы не трещат?

Нужно было немедленно избавиться от сладкого ощущения, в котором на данный момент прибывало моё тело, от мурашек ожидание чего-то непонятного, от желания раствориться в этом мужчине. Тьфу! Да что это со мной! Наверняка, очередные вампирские выкрутасы!