– Зачем ты говоришь это мне?

Берти пожал безразлично плечами:

– Ну, не знаю, быть может, и тебе надоест когда-нибудь сидеть в этой немой тоске и потакать движениям марионеточника.

– Быть может. Сегодня?

– Да, Берта, сегодня.

– Счастливо тебе. Счастливчик. – Попрощавшись, она зашагала к дому Сказочника.

Завтрак на веранде был в полном разгаре. Все сидели на своих местах, пустовало лишь кресло рядом с самодовольным блондином.

– Ты опоздала. Чай остыл. – Волшебник выдохнул эти слова так, будто бы ее опоздание на завтрак не было таким обычным, опаздывала Берта каждый раз словно бы на заседание важных и вечно занятых людей.

Его жена, гречанка, как и прежде, была более дружелюбной:

– Заварить тебе другой, хочешь?

– Нет, спасибо. Совсем не хочу, – Было грустно. Глядя в это одно пустое кресло за столом, ей стало зябко и одиноко. И еще стало немного страшно. Поцелуй на цветочной поляне еще не успел выветриться из её головы.

«– Сколько я его знала», – пыталась вспомнить она: «– Три дня? Чуть больше, кажется…».

И ей совсем уже не хотелось мысленно надсмехаться над видом надменного Принца. Сидя сгорбившись на стуле, Берта пускала ложечкой волны по поверхности чая.

– Ты знаешь, сидеть за столом, поджав ноги под себя – признак дурного тона, – услышала она замечание в свой адрес, высказанное холодным, высокомерным голосом.

– Принц, а кто сказал тебе, что я хорошо воспитана? – Берта громко возразила ему, но продолжила свою мысль неразборчивым шепотом: – Я так даже не спросила, куда он уходит…

Сказочник продолжал сосредоточенно смотреть на нее, пока девушка не поднялась со стула. Медленно она побрела прочь с веранды.

Она стояла на мосту, безмолвно глядя на протекающую внизу воду. Неширокая речка-ручей делила равнину на две части, теряясь где-то у Тёмного леса. В душе Берты шла нешуточная война.

Хотелось отрицать всё – боль в груди, помутившийся рассудок и непреодолимое желание бесконечно смотреть в глаза чайного цвета, в которых она теперь видела весь Мир. Весь Мир в одних только глазах Берти. Тяжело вздыхая, девушка опустила веки, хотелось от чего-то плакать. До сих пор она думала, что любовь – светлое и тёплое чувство, которое носят в душе с радостью. Её любовь, едва родившись, скребла душу Берты когтями дикой кошки из подворотни.

– Почему ты ушла? – Сказочник подошел к ней незаметно, звук его шагов заглушили слишком грустные мысли: – Берта? – Он осторожно дотронулся до её плеча.

– Я люблю его, Сказочник, – Берта не оглянулась, но открыла глаза, полные слёз: – Я так невыносимо тяжело себя чувствую, будто меня душит всё вокруг.

– Ты молода, – покачал он головой: – Для того, чтобы полюбить, полюбить по настоящему, Берта, нужно знать человека. На это нужно время и много…

– На это нужен всего лишь один взгляд, Сказочник, – девушка повернулась, и уверенно посмотрела в глаза своего собеседника: – Может быть, я молода. Ты разве не был молод? Ты разве не знаешь, что я сейчас чувствую?

– Тебе тяжело, и ты хочешь со всеми спорить. – В его голосе появился нравоучительный тон, хотя душа его, глядя на беспомощную девушку, разрывалась на части: – Но никто не хочет обидеть тебя, Берта. В твоём возрасте все легко влюбляются, это проходит потом. И твои чувства к Альберту пройдут, это не тяжело…

– Что это? – Берта прервала его на полуслове, удивлённо подставляя ладонь крупной пушистой снежинке. С неба начали понемногу опадать белые хлопья мягкого снега.

Сказочник улыбнулся от приятного, но грустного воспоминания: – Когда-то твоему отцу наскучило писать сказки. Мы дружили много лет, и он жил здесь, в этом доме. Это было еще до того, как ты родилась. Мне было чудовищно жаль, что он принял такое решение – ведь он придумал целый Мир, так много необыкновенных, пёстрых историй, города и деревни, сотни персонажей. – Он усмехнулся, в который раз качая головой, смотря куда-то под ноги на старые доски моста: – Хотя, конечно, это тяжело, не каждому под силу. Автор столько раз потом возвращался и уходил, что я потерял счёт. Но тогда он уходил впервые и навсегда, а я придумал, что каждый раз, как этот дом кто-то покидает, идёт снег.

– Этот дом кто-то покидает, – задумчиво повторила Берта. – Да, в день отъезда отца тоже шел снег, я помню. – Вдруг её лицо стало встревоженным: – Уходит? Уходит Берти?!

Сказочник молчал. Он не смотрел на Берту, его занимали белые хлопья мягкого снега. Кружась в воздухе, они исчезали в реке, которая все бежала куда-то, не обращая внимания ни на снег, ни на девушку, которая спешно спустилась с моста и сломя голову помчалась к дому.

Она не заметила ни того, что собеседник её остался стоять на месте, ни лысого коротышку, подслушивавшего разговор под мостом. Не заметил его и Сказочник.

« Каждый ищущий, зачем-то, но находит», – понеслись слова в его голове. После ухода Берты он мысленно начал писать новую сказку.

Берти стоял у старинного зеркала в примерочной, внимательно глядя на его идеальную поверхность. Именно в той комнате, где на полу лежали листы, исписанные его характером. Берта остановилась в дверном проеме, не зная, что ей делать дальше.

А он все еще смотрел в отражение, не видя ее. Пролетела минута, и вдруг он, опершись на старинную раму руками, решительно шагнул в зеркальную поверхность. Для того, чтобы полностью исчезнуть за ней, он должен был сделать еще только шаг.