– Эге! Я так и думал!
– Попугай заложил крылья за спину и походил взад-вперед перед свиньей.

– А как ты считаешь, - Каганович остановился и затянулся, - если я прррилечу к хозяевам одиноких канаррреек и пррредложу им потоптать их перррнатых дрррузей для яйценоскости? Они согласятся?
– Каганович выпустил дым и прищурился.

– Ах, деревня!
– у свиньи Колбаскиной навернулись слезы.
– Там было так хорошо! У меня были такие добрые хозяева! Они кормили меня из корыта вкууусными домааашними объеээдками! Я спала в сарае на сееене и проводила досуг с культурными домашними живооотными! Хрюй!

– Говоррришь, добрррые хозяева? Эге!
– Каганович скрестил крылья на груди и задумался.
– Если бы я был добрррым хозяином, разрррешил ли бы я пррриличному попугаю потоптать канаррреек?.. Если бы я был на их месте, то я бы всех их канаррреек...

– Вдруг послышался топот и на поляну выскочил возбужденный кабан Кузнецов.

Попугай юркнул в кусты.

Кабан налетел на Розу, придавил ее к земле и мощно покрыл.

Насладившись свиньей, Кузнецов сел на траву, вытащил гитару и спел:

Любви стесняться не надо

Она для сердца отрада

Она для смелых награда

Она затем нам дана

Чтоб наслаждаться ночами

С любовью встречей случайной

Когда так сердце печально

Стучит в груди кабана

Любви не надо бояться

Под белым цветом акаций

Но если хочешь признаться

Любовь допита до дна

Я в поле чистое выйду

Порою землю копытом

И там зарою обиду

У кабана жизнь одна!

На краю поляны сидел и ел дыню телохранитель Кузнецова бегемот Жаботинский, по кличке Ихтиандр. Вся кожа бегемота была покрыта татуировками. На левом плече была наколота русалка-бегемот. На правом якорь обвитый змеей и надписью "Батон". На пальцах - перстни. На тыльной стороне ладони было написано "СЛОН". На спине наколот акваланг. На животе круглый аквариум с тремя рыбками.

А у Кузнецова, кстати, были такие татуировки: на груди была наколата цифра 2.20. Никто в лесу уже точно не помнил, что это обозначает, а спросить боялись, но относились к наколке с уважением. На спине у кабана был наколот двуглавый орел, кабанского вида. На плече красовалась голая свинка с шестью титьками. Свинка закинула ногу на ногу, а в руке она держала папиросу.

Из кустов вышел шакал Витя.

– Мое почтение, - сказал он бегемоту и приподнял бейсболку.
– Я к шефу.

– По какому вопросу?
– бегемот сплюнул косточки.

– Маляву принес ему от братана, - сообщил Витя.

Жаботинский, положил дыню на землю, вытер о жилетку руки и сказал:

– Иди сюда.

Витя подошел. Бегемот ощупал шакала со всех сторон, вытащил маленький пистолетик и убрал его к себе в карман.

– Пока у меня полежит, - он ткнул шакала жирным пальцем в живот.

Витя согнулся пополам, а Жаботинский заржал. Во рту у бегемота блеснули золотые фиксы.

– Ты чего, Ихтиандр?! Больно же! Синяк у меня будет!

– Ты сам как синяк, - Жаботинский хлопнул Витю по спине, подталкивая вперед.

Витя остановился у Кузнецова за спиной, дожидаясь, когда кабан закончит песню.

У кабана жи-и-и-изнь одна...

Закончив петь, Кузнецов взял с подноса рюмку водки, опрокинул к себе в рот, закусил желудем и закрыл глаза. Напротив кабана уснула Роза Колбаскина. Колбаскина лежала на боку и посапывала.

– Кхе-кхе, - покашлял сзади Витя.

Кузнецов повернул голову.

– Это ты пришел?! Чего надо?

– Кхе-кхе! Принес маляву от вашего братишки Краковского.
– Витя вытащил письмо и протянул кабану.

– Читай в слух. Я очки позабыл, - кабан закинул руки за голову и вытянул ноги.

– Кхе-кхе!
– шакал развернул бумагу и наморщился.
– Тут написано... меее... Ваш братишка пишет, что ваши общие деньги, которые он вложил в бизнес, пропали...

– Что?!
– кабан вскочил на ноги и чуть не раздавил гитару.
– Ну-ка почитай-почитай чьи деньги, куда пропали!..

Шакал пододвинул листок ближе к глазам и наморщился сильнее.

– Тут как-то непонятно... В общих чертах... пропали... пишет что... Может это и не ваши деньги... а только его...
– Витя посмотрел на Кузнецова и неуверенно улыбнулся.
– Я, давайте, шеф, схожу еще за одним письмом, попрошу, чтобы поподробнее написали...

Кабан ходил по поляне взад-вперед, низко опустив голову. Наконец он остановился, посмотрел перед собой и хрюкнул.

– Обмозгуем... Какие устные новости?

Витя переступил с ноги на ногу.

– Не знаю, как сказать...

Кабан сверкнул на шакала глазами.

– Это... Недовольных много, - шакал развел передними ногами.

– Не понял?!

– У зверей есть мнение, что ее, - Витя кивнул мордой на Колбаскину и вздохнул, - вашу женщину Розу Петровну... нельзя почему-то съесть... Звери недовольны... Ходят базары, что вы, шеф, того... нарушаете законы природы...