– А это наш аспирант, – сообщил Жене подошедший к ней Шурик Скворцов и показал взглядом на Сергеева. – Как подпирал студентом стенку на дискотеке, так и подпирает её, став аспирантом.

– Так он аспирант? – переспросила Лопухина, но Шурик в сторонке уже разговаривал с каким-то веснушчатым пареньком в джинсовой куртке.

Мысли Лопухиной забегали быстрее, она рассматривала новоявленного аспиранта. Неказист, видимо, тугодум, костюм мешковат, но, если уж стал аспирантом, перспективен. Гриша последний раз бросил взгляд на танцевальный зал и собрался уходить, когда к нему подошла стройная миловидная филологиня в старомодной белой блузке в чёрный горошек и плиссированной юбке болотного цвета.

– Скучаете? – спросила она Григория Дмитриевича. – А я учусь в литературном.

Гриша открыл рот, чтобы что-то ответить, но так ничего и не ответил. Через два месяца Лопухина и Сергеев подали заявку в ЗАГС, а ещё через год в семье Сергеевых родилась двойня – мальчишки.

Не желавшая работать в конторе, а тем более преподавать где бы то ни было, Женя оказалась на удивление хорошей хозяйкой. Она вела дом твёрдой рукой, обстирывала и обглаживала мужа. Когда Грише стукнуло двадцать семь, он бросил аспирантуру и задумался, какому же занятию посвятить свою жизнь.

Женя Сергеева задумалась об этом гораздо раньше супруга. Мехмат – это, конечно, престижно, но профессия инженера малоперспективна. Руками Гриша умел работать плохо, а головой ещё хуже. Непонятно, за какие заслуги его приняли в аспирантуру. Женя подозревала, что руководству кафедры и отделу аспирантуры Гришиного университета надо было набрать абы кого на места в дневной аспирантуре, чтобы как-то оправдать своё существование и показать научную работу коллектива.

Как известно, самые хорошие деньги делаются либо в торговле, либо в банковском секторе, либо в политике. Ни на банкира, ни на политика, ни на депутата Григорий не тянул, поэтому Женя озаботилась пристраиванием мужа в торговлю. Разумеется, ни о каких магазинах речи быть не могло. К счастью, муж школьной подруги Жени Серж сумел пристроить Гришу в автосалон на должность менеджера, на которой тот и застрял, похоже, надолго.

Спустя два года после начала работы Гриши в автосалоне Женя решила, что хватит сидеть на одном месте, пора продвигать мужа дальше и выше. Через Сержа она поинтересовалась о возможности такой перспективы для Гриши, на что Серж с сомнением покачал головой. Тут-то и выяснились весьма специфические таланты Григория Сергеева в плане продаж автомобилей.

Женя провела серьёзную беседу с супругом, смысл которой сводился к тому, что у Гриши есть семья и дети, о которых надо думать, и ему давно пора озаботиться вопросом профессионального роста.

– Но я же нормально зарабатываю! – пытался отбиваться Григорий Дмитриевич, но сломить уверенность жены в необходимости его профессионального продвижения ему не удалось.

И вот сейчас происходил очередной акт непонятной мистики: приближался конец традиционного для Гриши квартала безуспешной работы. Сергеев чувствовал, что вот-вот должна совершится нужная ему сделка, благодаря которой он сумеет удержаться на работе в салоне. Этой сделки ждал и гнусный Воропаев, ходивший вокруг Гриши как акула вокруг своей жертвы.

Обременённый мрачными мыслями, Гриша ехал с работы на своей машине по проспекту Мира, когда увидел у края тротуара молодую женщину лет двадцати трёх. На ней были светлая курточка из плащовки и широкая юбка-волан чуть ниже колен. Длинные светлые волосы она собрала в пучок на затылке, а на её плече висела небольшая сумка на широком ремне.

Женщина подняла руку. Гриша включил поворотник, остановился возле незнакомки и опустил правое стекло.

– На улицу Радищева подбросите? – спросила незнакомка, немного растягивая слова.

Её голос был певучим, что сразу кольнуло Гришу: его Женя обладала очень высоким голосом, и когда она в очередной раз учила мужа жить, её тон переходил в визг или даже в скрежет, как будто по стеклу проводили ножом или пенопластом.

– Ну так как насчёт улицы Радищева? – повторила вопрос незнакомка.

– Садитесь, – кивнул Сергеев. – Только пристегнитесь.

Женщина устроилась на пассажирское сиденье, защёлкнула ремень безопасности и улыбнулась:

– Поехали?

– Поехали, – будто в тумане проговорил Григорий Дмитриевич и мягко отпустил педаль сцепления.

От незнакомки исходил тонкий аромат каких-то духов. Они пахли несильно, что Грише очень понравилось.

Спускаясь утром по пути на работу Сергеев неоднократно оказывался в лифте с соседкой – молодой особой высокого роста с ярко накрашенными губами и взглядом, в котором сквозило превосходство. В это время она тоже ехала на работу. Зайдя в кабину, соседка сквозь сжатые зубы говорила Грише «здрасьте» и поворачивались к нему спиной. От соседки исходил такой резкий запах духов, что Гриша каждый раз задерживал дыхание до того момента, пока лифт не прибудет на первый этаж.